В западной прессе очень часто миллениалов называют “проклятым” или “потерянным” поколением. Люди, родившиеся между 1981 и 1997 годами, попали под каток череды жестких кризисов, которые случались в момент, когда они должны были выходить на рынок труда, становиться опорой экономики. Отчасти их бедственное положение – следствие растущего с начала 80-х неравенства. Кредитная нагрузка растёт, качество жизни падает, образование и здравоохранение выглядят уже роскошью.

Интересно стало взглянуть на то, кто же такие казахстанские миллениалы. Конечно, это очень-очень условная категория – разница между 40-летними и 25-летними огромная, но у них есть какая-никакая общая история, связанная с процессом распада СССР, образованием независимого Казахстана и становлением рыночной экономики. Один мой товарищ заметил, что казахстанские миллениалы больше похожи на американских бэби-бумеров. Это послевоенное поколение – мы сформировались, когда закончилась Холодная война и наступили 90-е, которые по масштабам деградации инфраструктуры тоже можно вполне себе сравнивать с боевыми действиями.

Другой интересный факт: миллениалы, то есть граждане в возрасте 25-40 лет, составляют демографическую базу экономики и на самом деле опору власти – их более 5 млн. То есть это половин всей рабочей силы – и наиболее продуктивная её часть, а также примерно 40% всех избирателей. Скорее всего, это одно из самых благополучных поколений в Казахстане – во всяком случае если говорить про их возможности.

Ранние миллениалы не пострадали от распада СССР напрямую, но к моменту их зрелости в экономике начался нефтяной бум и восстановительный рост. У многих в этот момент появилась возможность на диком рынке сколотить капитал, чем они и воспользовались. Те, кто родился уже в 90-е годы, попали, с одной стороны, на менее активный экономический рост (ну и девальвации, конечно же), а с другой стороны – на социальное государство. У многих, понятное дело с помощью родителей, есть возможность, например, купить жилье по довольно дешевым ставкам, субсидируемым государством. Ну и плюшки вроде доступных грантов на высшее образование тоже нужно не забывать.

Это в своем большинстве деполитизированная часть общества. Думаю, они либо голосуют за власть, либо не ходят на выборы, чем поддерживают её легитимность. Когда кто-то употребляет клише “поколение Назарбаева” (очень сомнительное, но ладно), то он скорее всего говорит про них. Но в ближайшие 5-10 лет картина будет сильно меняться. Старшие поколения условных бумеров сейчас будут очень быстро уходить со сцены. Их очень мало. Зато зумеров – очень много, только в грядущие 5 лет на рынок будут выходить 2-3 млн новых избирателей, новых рабочих рук. Это повлечет за собой большой ценностный сдвиг, а каким будет электоральное поведение – остается только гадать. Мы увидим на самом деле самых настоящих детей независимости, какими мы, на деле – дети транзита (исторического, а не политического), не являемся.

P.S. Чем дольше не пишешь – тем сложнее обратно входить в ритм. Но, пожалуй, время возвращаться.

Ну, теперь, когда инфоповод со стрелком отгремел, а эксперты по штурму многоэтажек отстрелялись и выпили наконец-то таблетки, мы можем с вами побеседовать о том, как соцсети плавят мозги наших сограждан. Особенно тех, которые живут производством и распространением контента.

Закон успеха довольно прост: случается что-то из ряда вон выходящее – пиши об этом, комментируй, снимай видео, клепай мемы. И так до следующего инфоповода. Отчасти из-за того, что все повально увлечены постоянным желанием прокатиться на хайпе, казахстанское инфополе живёт без продолжительных сюжетов. Вместо продолжительной рефлексии комментаторы винят во всем государство - будь то расчлененка на вписке, сгоревшие дети или поехавший мужик с винтовкой. Так больше шансов сделать свой продукт, прости господи, виральным.

Поэтому куча маленьких производителей контента регулярно мимикрируют под экспертов в вакцинации, эпидемиологии, безопасности, социальной политике. Спрашивать настоящих экспертов – значит, медлить, значит, терять драгоценные минуты, ведь в это время остальные тоже производят своё мнение, генерят опросы, распространяют видео и фото. В текущих условиях – это рациональная и дешевая стратегия агентов. Зачем напрягаться, если самый дешевый вариант работает.

Какие эффекты это создаёт? Надо помнить, что все мы живём в информационных пузырях. Мы читаем тех, чей контент соответствует нашим интересам. Если вы в условно оппозиционном пузыре, то регулярный критический контент радикализирует ваши взгляды, создаёт впечатление что государство вот-вот рухнет. На политическом компасе вы дрейфуете куда-то в сторону Досыма Сатпаева, особенно если активно отписываетесь от тех, кто вас раздражает, или баните тех, кто с вами не согласен.

При этом, конечно, умеренная, центристская позиция не находит такой поддержки – сама природа соцсетей настроена на то, чтобы выталкивать наверх какие-то отклонения и крайности. То, что дубиной бьет по вашей лимбической системе и заставляет испытывать преимущественно негативные эмоции.

К сожалению, картинка, которую рисуют социальные сети, в итоге получается очень сильно искривлённой и слабо кореллирующей с реальностью. И тем, кто принимает решения, в том числе и политические, на основе того, как надувается "общественное мнение" лучше лишний раз держать в голове тот факт, что всё это какое-то наебалово.

Ну и да: вы только что прочитали объяснение, почему этот канал никогда не будет большим. Мне просто лень заниматься щипостом

Токаев сменил Назарбаева на посту председателя Ассамблеи народа Казахстана. Что это значит?

Шаталканал @shatalkanal специально канала КСТАТИ @kstati_p

Чтобы понять важность этого шага, нужен небольшой исторический экскурс. Ассамблея (далее – АНК) существует уже 26 лет, в 2007 году она перестала быть консультативно-совещательным органом при главе государства и приобрела конституционный статус. Сейчас у этой организации есть квота в 9 депутатских мест в нижней палате парламента – Мажилисе. Квота нужна, чтобы вводить в парламент нацменьшинства.

Последние годы АНК подвергалась критике со стороны оппозиционных национал-патриотов (скорее, как раз из-за депутатской квоты) и очень слабо реагировала на межэтнические конфликты (было несколько довольно громких. Хотя в её цель согласно закону: “недопущение какой-либо дискриминации в отношении граждан страны, укрепление мира и согласия, обеспечение общественно-политической стабильности”. В воздухе витали идеи о том, чтобы лишить АНК конституционного статуса или хотя бы сократить её квоту в парламенте, но этого не случилось. Вместо этого, судя по всему, будет проведена реформа органа и какая-никакая чистка рядов от устаревших кадров.

Передача актива состоялась после парламентских выборов, где Nur Otan снова взял конституционное большинство. Также в АНК недавно сменился заместитель председателя – по сути, главный менеджер в организации, который определяет её вектор развития. Без операционного руководителя она была около месяца. В столице даже шутили, что назначение в Ассамблею будет кому-то наказанием из-за имиджевых проблем организации и очень широкого фронта работ.

Новый зампред – выходец из КНБ, который после работы в органах безопасности долго занимался идеологическими и религиозными вопросами. Последнее время он был замминистра информации и общественного развития и работал с нынешним первым замом руководителя АП – Дауреном Абаевым, ответственным как раз за идеологию и внутреннюю политику. Эта позиция очень похожа на ту, которую занимает сейчас Кириенко, а до этого занимали Володин и Сурков.

Ассамблея будет реанимирована, так как казахстанское общество – всё еще многонациональное, несмотря на растущее доминирование казахов. И межэтнические отношения должны находиться на оперативном контроле администрации президента, у которой для этого больше возможностей. При этом в какой-то степени символично, что вчера суд вынес приговор казахстанцам, которые участвовали в беспорядках в Кордайском районе в феврале 2020 года. Там погибли 11 человек, а на скамье подсудимых оказался 51 участник тех событий.  

Передав полномочия председателя АНК Токаеву, Назарбаева по прежнему сохраняет статус главы Совбеза и председателя правящей партии. Однако случившееся – важный шаг и расширение полномочий действующего президента и очередная демонстрация доверительных отношений между центрами принятия решений. Не стоит исключать позже и передачу управления партией Nur Otan, но это событие прогнозировать очень сложно. При этом очевидно, что случившееся сильно ударит по тем, кто любит тиражировать слухи о конфликтах между “Акордой и Библиотекой”.
@kstati_p

Интересно, что в Алматы сразу по нескольким фронтам началась война с застройщиками. Сначала был “человейник”, теперь обсуждают проект реновации и дом на Тулебайке. Народ у нас не глупый и за последние годы выучил, что застройщики и банкиры относятся к той породе предпринимателей, которые быстрее всего срастаются с властью и искажают регулирование под себя. Ну то есть коррупция и несправедливость – они оттуда, из этого союза бизнеса и госорганов.

Часто оно так и было, но в последние годы приходится меняться из-за того, какую силу приобрело “общественное мнение”, за которое у нас принимают соцсети. Главное – красивая и убедительная картинка “протестных настроений”, а дальше дело само-собой поедет. С одной стороны, это хорошо, потому что позволяет бить по рукам негодяям, когда случается ну совсем несправедливость.

С другой стороны – сильное нагнетание какого-то вопроса, который на деле не вызывает большой дискуссии, может привести к параличу государственного аппарата. Так, на мой взгляд, было с вопросом частной собственности на землю, который опять заморозили на 5 лет из-за одного Тайжана, угрожавшего правительству.

Если в Алматы вместо прозрачных правил реновации и соцопроса жильцов, которых в 700 домах на самом деле очень много, введут какой-то мораторий на застройку “исторического центра”, то агломерация снова остановится в развитии. Мы, увы, не знаем пока реальную картину потому, что хотят люди, кроме тех, кто выходит и кричит. Тут оговорюсь: важная часть коммуникации состоит в том, чтобы понимать, кого именно слышать и слушать, кому давать голос.

Насколько я понял, история с человейником уже более-менее отгремела, реновация оттянула на себя внимание городских активистов, и они долго с неё не слезут. Есть пример дома на Тулебайке, где строят 5-этажку, и это уже не вызывает таких протестов, потому что там звучит магическое словосочетание “исторический облик”. Застройщик послушал всех, но, удивительно, услышал тех, кого нужно - жильцов соседних домов, часть которых если и была против, то только из-за этажности нового дома.

Недвижка в Алматы – это очень болезненный вопрос, потому что она из-за дефицита очень дорогая. Те квартиры, которые попадают под снос, стоят неоправданных ничем денег. Если состоится очередная заморозка, то у свидетелей пузыря на рынке жилья появится больше поводов рассказывать о том, почему дорожает недвижимость из-за госпрограмм.

Есть надежда, что на массовой скупкой блогеров застройщики ограничиваться не будут. Придется пойти на сокращение аппетитов, не строить 16-этажки, быстро перевозить тех, чьи дома надо уже сносить. Если сейчас не начать действовать по нескольким фронтам и каждый день не делать по маленькой бюрократической победе, активисты будут кричать до тех пор, пока аварийное жилье не оставят догнивать.

Сегодня выступал с 2-часовой лекцией в Академии МВД. Аудитория – в основном первые замы различных ведомств, как региональных, так и центральных. Очень интересные люди, с внушительным опытом работы "на земле". О самой лекции я уже написал в Facebook.

Мы много говорили о доверии – и не только к полиции, но и к государственным институтам в принципе. Чтобы объяснить, как их персональная эффективность зависит от того, верят граждане полиции или нет, я привёл пример Минздрава и вакцинации. Надеюсь, что это убедило моих слушателей в том, что доверие – ключевой kpi полиции.

Ещё в октябре-ноябре прошлого года на нескольких совещаниях и встречах я говорил о том, что в целом, по моим ощущениям, антиваксеров в стране не так уж и много. Мы на них обращаем внимание из-за того, что социальные сети выталкивали эти настроения наверх из-за большого количества реакций. Эмоции, понятное дело, работают лучше рациональных аргументов.

Но проблема с вакцинацией в другом – люди не верят ни центральному аппарату министерства здравоохранения, ни врачам в принципе. Это вопрос именно институционального доверия, потерянного как после нескольких громких инфоповодов, так из-за отсутствия здоровой пропаганды вакцинации. Люди задают вопросы, пусть даже дурацкие, а мы все должны на них отвечать. Долго, настойчиво, в разных форматах. Говорить "вакцина – это хорошо" уже недостаточно. У нас нет такого безоговорочного доверия и силового аппарата.

И тут мои друзья DM «Technology» выпустили своё исследование по отношению казахстанцев к вакцинации, которые в целом подтвердили мои интуитивные выводы. По итогам анализа 170 тысяч публикаций в соцсетях они говорят следующее:

"Большая часть негативных публикаций в сети не столько направлена против вакцины, сколько содержит критику правительства, Минздрава и региональных чиновников за отсутствие внятной информации о вакцине и процессе вакцинирования. Публикаций от антипрививочников как таковых в сети не так уж и много, как это кажется, либо они мимикрируют под «сомневающихся в вакцине» и таким способом убеждают в ее небезопасности людей, которые тоже сомневаются из-за недостаточности информации. Таким скрытым антипрививочникам нередко помогают СМИ и, особенно, телевизионные новости, использующие кричащие заголовки".

Безусловно, интересно посмотреть более широкую выборку публикаций + социологический опрос (если таковой опубликует кто-нибудь в открытом доступе). Но я думаю базово выводы не изменятся.

Полную публикацию можно прочитать здесь (по ссылке больше инфы и слайды).

Читайте канал коллеги Сабины Садиевой – @kazgoodgovernance. Мы за последний год с ней вместе съели пуд соли благодаря совместным проектам, и я могу ответственно заявить, что таких умных, энергичных и въедливых экспертов, как Сабина, в стране немного. И тем лучше, что специализируется она на государственном управлении.

Надеюсь, что я в отпуске смогу дочитать одну из самых интересных книг за последнее время - "Неудобное прошлое" Николая Эппле.

На примерах Германии, Аргентины, Польши, ЮАР, Японии автор исследует память о государственных преступлениях. Одно из непременных условий работы с государственными преступлениями (это термин автора, звучит немного патетично) — это подведение черты. "Жирная черта", отделяющая прошлое от настоящего, нужна как санитарная обработка раны: сначала нужно остановить кровь, предотвратить дальнейшее заражение и потом уже рану залечивать. А пока власть не подводит такую черту и использует события прошлого в каких-то своих целях, будь то популистская риторика, мобилизация и так далее, залечить больное место не выйдет.  Нельзя ковырять раны и ждать, что они заживут. Часто такой "нулевой отметкой" становится памятная дата. 100 лет со дня Октябрьской революции, например.

Дальше начинается терапия. Травма общества не может просто обнулиться. Людям нужно честно осознать произошедшее, оплакать и принять себя самих после случившегося. Принять все фамилии под бумагами о расстрелах, принять то, кем были люди из "элиты нации", принять то, кем мы стали в итоге.

После этого трагедии должны стать историей. И тут конечно, можно много написать о том, где и как история наша пишется. Как сильно мы дали крен в сторону эпохи ханов и батыров, занимаясь самовозвеличиванием и вытеснением травм из коллективного сознания одновременно. История - это "национальный нарратив", как пишет автор, это инструмент для будущего. История формирует консенсус среди того самого молчаливого большинства, в отличие от популистов и хайпожоров. Общий консенсус по событиям прошлого - это нравственный ориентир нации. Never Again. Не забывать не для того, чтобы злиться и требовать реванша; не забывать, чтобы не повторять таких ошибок в истории нации.

День памяти жертв политических репрессий. Never Again.

Можно бесконечно смотреть на три вещи – как горит огонь, как течет вода и как в Казахстане продолжает идти транзит. Иногда он ускоряется, иногда проявляет себя незаметно.

Вчерашняя смена главы Высшего судебного совета – это, скорее, про второе. Мы вообще наблюдаем постепенную эрозию элитариев, которые не вписываются в повестку главы государства.

Талгат Донаков, ушедший вчера в отставку, долго работал в АП – был замруком (дважды) и оба раза на самом деле подолгу. Занимал место главы министерства по госслужбе. Опытный представитель бюрократического класса, но, скорее всего, из уже ушедшей эпохи.

При этом нельзя сказать, что меняют на кого-то из "команды Токаева". Я вообще не уверен, что можно говорить в таких терминах. Думаю, что многие такие перестановки можно назвать перенастройкой лояльности – чтобы глава ведомства ориентировался на новый центр силы. Тот, который его и назначил, собственно говоря.

Скорее всего, чем дальше, тем больше таких отставок и назначений будет. Не думаю, что есть какой-то конкретный "план" по замене одних элит на другие, но трендом такой шаг назвать можно наверняка.

А какие должности имеют такую символическую ценность, чтобы их считать шагом транзита, подумайте сами. Их на самом деле не очень много.

Новоизбранный парламент скоро уйдёт на каникулы, а центральный аппарат Nur Otan выкатывает новую инициативу. С 1 сентября запускается публичный рейтинг, в котором депутатов будут оценивать по их общественно-политической (полагаю, в большей степени законотворческой) и медийной активности.

Не то, чтобы я сильно любил рейтинги, но Байбек в своём посте написал, что, кроме того, на платформе можно будет смотреть документы, которые генерируют депутаты.  Учитывая, что у Nur Otan 2700 депутатов в стране, будет много интересного чтения (меня интересуют Алматы, Нур-Султан и внезапно – Шахтинск, где до сих пор живет мама).

В целом у партии очень понятная мотивация: повысив транспарентность работы депутатов, можно добиться и повышения качества его работы. Для этого необязательно звонить и ругаться, достаточно просто подвести избирателя к интерфейсу, на котором всё видно. Надеюсь, что эксперты, СМИ и просто неравнодушные граждане будут этой возможностью пользоваться.

Еще бы очень хотелось посмотреть на прямые трансляции сессий маслихатов, о которых в послании говорил Токаев. Но это, думаю, уже должны организовывать не представители центрального аппарата.

Если к этому отнестись со здоровым цинизмом, то из платформы можно будет выцеживать и данные, и модели поведения депутатов (а возможно, и разные степени аффилированности), и информационные поводы для очередной национальной рефлексии в Фейсбуке.

Ну и интересный вопрос: если, например, депутат маслихата по всем критериям оценки показывает плохие результаты, будут ли приниматься какие-либо, так скажем, кадровые решения? Ведь смысл оценивания не только в том, чтобы кого-то мотивировать работать лучше, но и в том, чтобы наказывать тех, кто с работой откровернно не справляется или забивает на свои обязанности. Этот вопрос пока открытый – во всяком случае до осени.

В общем-то, больше данных богу данных.

Есть такое довольно популярное мнение, что власть социальных сетей постепенно размывает силу бюрократии. С одной стороны, людям приятно думать, что их лайки и комментарии к посту очередного блогера влияют на процесс принятия решений. С другой стороны, сами лидеры общественного мнения (ненавижу это словосочетание) пытаются создать именно такое впечатление: здесь и бескомпромиссная риторика, и обещания идти до конца, разобраться с какой-либо несправедливостью, апелляции к народу, требования, чтобы чиновник сходил на рынок и посмотрел, как люди толкают тележки и т.д.

Есть два недавних кейса, которые очень хорошо укладываются в это описание. Сначала Санжар Бокаев выпустил несколько видео о казахстанском автопроме с требованием раскрыть объемы субсидий казахстанским заводам и отменить утилизационный сбор. Риторика, которую он использует, обращаясь к премьер-министру, ничем не отличается на самом деле от того, что использовали различные популисты по всему миру – от Трампа до Навального. Главный её приём – разделить народ и истеблишмент и продемонстрировать, что толстосумы давным-давно забыли об интересах простых людей, за счёт которых живут. Из интересного: в видео, где Бокаев говорит о заводах, он подписывается “предприниматель”, а в опусе, где он подсчитывает процентное соотношение полномочий Назарбаева и Токаева (оказывается, так можно было), написано, что Санжар уже политолог. Такой вот карнавал.

Другой интересный кейс – это выступление Армана Шораева по следам пленарки в мажилисе, на которой Нигманулин отчитал Цоя и посоветовал ему сходить в народ. Шораев, что удивительно, советует спикеру мажилиса сделать то же самое – встретиться с многодетными матерями, дальнобойщиками, на рынок сходить. И он тоже говорит о том, что парламент, которым заведует спикер, принимает законы, выгодные только бюрократии и олигархату.

Популизм (а мы говорим именно о нём) всегда действует в пространстве символического. Он говорит вам: творится несправедливость в интересах узкой группы лиц, ставьте лайк, подписывайтесь на канал. Совершенно неважно, последует что-либо дальше – какая-то бюрократическая игра, запросы в государственные органы, общественные слушания, попытки пролезть в рабочие группы и изнутри всё это разъедать. А еще бывает так, что якобы народное движение используется в чьих-то корыстных интересах – снимем утильсбор, сможем гнать вторичку из-за рубежа, откатим жилищные госпрограммы, чтобы рыночек порешал и сдул пузырь, и коммерческим банкам вы будете платить не по 7%, а по 16-20%.

Рецепта борьбы с популизмом нет: он часто является ответом на непрозрачность и нежелание коммуницировать. Популисту нужно, чтобы с ним вступили в диалог, потому что на его стороне уже какая-никакая “народная” правда. Я в таких ситуациях обычно рекомендую навязывать свою повестку, не отвечая напрямую. Потому что идти воевать туда, где тебя заранее держат на мушке, смысла никакого нет.

В продолжение о популистах. Байбек сегодня выиграл в суде у Мамая. Теперь в течение 10 дней он обязан удалить видео о бывшем акиме Алматы, которое сделал на основе постов в почившем навсегда Uzyn Qulaq, а потом еще и опровергнуть то, что наговорил.

К Мамаю я не могу относиться серьёзно: этот человек настолько весёлый персонаж, что выходил на митинги против продажи земли иностранцам после того, как продажу запретили. То, что он называл расследованием, тоже было сделано на коленке.

Если ты называешься журналистом, то будь способен проверить факты, о которых пишешь. Если у тебя нет документального подтверждения или слов 2-3 надежных, пусть даже анонимных источников, не лезь в дело. Если всё это есть, то у тебя нет гарантий, что ты не проиграешь дело, но хотя бы не будешь выглядеть настолько беспомощно.

Проблема еще и в том, что всё это пытаются прикрывать свободой слова. У меня есть ощущение, что это был самый-самый последний аргумент: да, мы не очень-то уверены в написанном, но тот, кто запретит нам это говорить, – враг свободы слова. Это довольно сильно девальвирует само понятие и работу других коллег, которые сильно заморачиваются с доказательной базой.

В целом этот процесс очень сильно отличается от дела, скажем, Ратела, который то закрывался, то открывался и платил многомиллионные штрафы. Я думаю, что это намеренное отличие: принципиально заставить оппонента всё удалить и опровергнуть, а не уничтожить его. С самого начала повторяется тезис о том, что после иска Байбека к Мамаю могут пойти и другие, и вот это уже может быть реальным катком – даже если никто, как и бывший аким Алматы, не заставит Мамая платить.

Мне не очень интересно было само дело, так как я примерно представлял, чем оно кончится. Но его итоги теперь могут повлиять на стиль поведения чиновников в целом. Поживём-увидим.

Вчера темой дня была не только встреча Байдена и Путина в Женеве. Главный информационный повод последних полутора лет – COVID-19 – тоже никуда не делся, но инфоповоды были в целом приятные: в Нью-Йорке в честь снятия карантинных ограничений прогремел салют, во Франции смягчили масочный режим и отменили комендантский час.

Можно порадоваться за первый мир (как мы это часто делаем), но всё это случилось благодаря успешной кампании по вакцинации граждан. Замечу при этом, что во Франции скептицизм по отношению к вакцине тоже высокий до сих пор, а министр здравоохранения угрожает обязать привиться всех в обязательном порядке. Но они уже успели вакцинировать 25% граждан.

В Казахстане ситуация не такая красивая: полностью привились 1,5 млн граждан, и годовой KPI в 10 млн пока выглядит недостижимым. В Москве тем временем вводят обязательную вакцинацию для тех, кто работает в сфере обслуживания, и это отличное правовое окно – с одной стороны, нет нарушения прав человека, с другой стороны, просто ужесточаются санитарные нормы к определенным видам работников. В санкнижке, по сути, появится новый пункт и всё на этом.

В нашем случае всё как будто сложнее: попытка в Кодекс о здоровье внести пункт об обязательной вакцинации наткнулась на сильный уровень сопротивления. Конечно, в авангарде противников этой поправки стояли прежде всего яростные антипрививочники, но к ним примкнули люди, которые не верят государственным институтам. А этот опыт для системы травматичный: столкнувшись с организованным сопротивлением, она не будет давить дальше. Так было с вопросом продажи земли: несмотря на то, что мобилизацию 2016 года вряд ли можно было бы повторить, угрозы Тайжана вывести народ на митинги привели к продлению моратория. В случае с вакцинацией президенту тоже пришлось отдельно сказать, что обязательной она будет. Хотя уже сейчас есть ощущение, что и в случае административного давления на невакцинированных (особенно, если их разбивать на разные таргет-группы) никакого организованного сопротивления не будет.

Сейчас можно наблюдать за тем, как Москва (и примкнувшие к ней другие регионы России) будут справляться с обязательной вакцинацией некоторых профессий из сферы обслуживания. У нас уже был похожий "пилот" с госслужащими, которым сказали: либо вакцинируетесь, либо постоянно сдаёте недешевый ПЦР. Раз убедить мы людей не можем, значит, нужно действовать с помощью административных методов и вводить частично обязательную вакцинацию. Чтобы заработать дополнительную легитимность после преодоления ковида, придётся идти на риск.

У государства огромный потенциал к принуждению: и контроль над экономикой, и возможность приостанавливать бизнесы / принуждать к отстранению от работы тех, кто еще не сходил за бесплатной прививкой. Пора пользоваться монополией на насилие и примыкать к когорте стран первого мира, которые постепенно выходят из затяжного карантина.

Вчера в Нур-Султане нашли вариант COVID, который похож на индийский. Сегодня страна переместилась в желтую зону и, судя по всему, карантинные меры будут усиливаться – хотя бы локально.

Пока у меня есть ощущение, что одна из причин избегать вакцинации для граждан в том, что как-то мы выходили из карантинов в прошлый раз и без вакцины. Характерно, что в Европе сидели с ограничениями до победного конца, особенно во Франции и Великобритании, поэтому люди устали и всё-таки охотнее шли прививаться.

У нас же поспешили с запуском экономики – оно и понятно, мы не относимся к странам первого мира, у нас нет такого количества ресурсов. Но у этого появилась и оборотная сторона – люди теперь понимают, что можно всё-таки проскочить и без вакцины. Но на самом деле нет. Нельзя.

В России, к слову, точно такая же проблема – нежелание долго сидеть на карантине, принимать непопулярные решения и копить усталость у людей привело к низким темпам вакцинации. Несмотря на появление Sputnik V.

Сейчас читаю книжку по социологии права, и это очень интересное направление мысли – оно исследует не только устройство различных правовых систем, но и их восприятие. В этом контексте особенно примечательно, что различные политические силы всегда стремятся к тому, чтобы, например, изменить Конституцию.

Это касается не только нас: в России в прошлом году, по сути, произошло институциональное закрепление путинизма. Путин перед транзитом оставил стране в наследство своё видение политического дизайна (и судя по всему, оказался в ловушке этой конструкции, как говорят коллеги из России). Конституционная реформа прошла недавно и в Кыргызстане – в пользу усилений полномочий президента.

Но есть еще один интересный факт: в Казахстане в среднем пару раз в год говорят о новом проекте основного закона. Поверхностный поиск в Google показал, что, например, о поправках в конституцию говорили активисты Haq, но они, правда, не конкретизировали, что им именно нужно. Макс Бокаев, вышедший на свободу, выдвигал свои требования по изменениям в основном законе. Похоже, ранее об этом говорили и активисты Oyan, Qazaqstan – раз уж настаивали на парламентской республике.

Изменение Конституции у нас превратилось в национальный миф, согласно которому, исправив дизайн системы, мы заживем как в раю, потому что конструкция будет справедливой. Самое интересное, что нет никакого более-менее консолидированного представления об этой правовой справедливости, каждый предлагает что-то новое. Никакой дискуссии и консенсуса нет.

Однако характерным для всех вариантов является желание внести в Конституцию что-то, что очень сильно ассоциируется с текущим положением дел. Например, ограничить полномочия главы государства, вывести Казахстан из ЕАЭС, отметить особую роль в истории страны казахской нации. Всё это замечательно, но выглядит как PR-ход.

Последний проект Конституции предложил Мамай. Сам документ можно прочитать здесь. Что характерно: оттуда убрали упоминание о социальном государстве, преамбулу, которая есть в действующем Основном законе и говорит о многонациональности, но зато есть национал-популистская вставка, по сути, отрицающая текущий этноним “казахстанцы”. Там много интересного и противоречивого, думаю, будет интересно социальным исследователям.  

Привлекать внимание можно сколько угодно, но, я думаю, есть уже естественная усталость аудитории от такого рода PR-ходов. Привлекать внимание становится всё сложнее, потому что те, кто начинают играть в радикальных оппозиционеров, резко сокращают собственные возможности и не могут ничего сделать толкового.

Для того чтобы у тебя была устойчивая база сторонников, нужно показывать истории успеха, а замахиваться сразу на регистрацию партии или изменения в основной закон – слишком уж сильно для человека, который не имеет никаких ресурсов.

Несколько источников из Нур-Султана подтвердили, что в администрации начали работу над посланием президента, которое, как обычно, пройдет в сентябре.

Схема работы с выступлением главы государства стандартная: ответственный блок АП начинает собирать предложения экспертов из государственных и частных think tank. Позже предложения обсуждают, фильтруют, группируют и на выходе получается то, что мы слушаем / читаем. Часто от знакомых слышу, что их предложения зашли в итоговый документ.

Проблема послания в том, что чем дальше, тем сложнее предлагать что-то новое. В прошлом году послание длилось 1 час 39 минут – это очень объемный документ, нацплан по его реализации насчитывает 145 поручений государственным органам. Для сравнения – в 2019 году было 81 поручение, то есть практически вдвое меньше. С одной стороны, понятно, что прошлый год, как, впрочем, и этот, был чрезвычайный. С другой стороны, наращивание количества поручений – это самый простой момент подчеркнуть исключительность момента.

Каким может быть дизайн послания-2021? Очевидно, что наращивание объема – самый простой шаг. Послание всегда должно решать две цели: 1) поднимать популярность / легитимность главы государства, 2) давать стимул бюрократии. Однако у объемных текстов есть проблема – ключевые поинты могут затеряться, а исполнительные органы могут попасть в исполнительскую колею и в итоге не реализовать поручения. Последнее, к слову, и так частенько случается.

Самое очевидное решение – резко сократить порученческий блок. Например, сосредоточиться на 5-6 больших инициативах и тащить их всеми силами до следующего сентября. Это получилось сделать, например, с изъятием пенсионных накоплений – самой запоминающейся иницитивой администрации (не только из-за популярности, но и из-за противодействия). Какие проблемы сейчас на слуху и не исчезнут до осени? Инфляция, закредитованность, эпидемиологическая ситуация и вакцинация, жилищный вопрос (в связи с остановкой двух госпрограмм), молодёжь и образование.

Послание всегда приоретизирует проблемы, выносит их на авансцену. Безусловно, сосредоточение на чем-то большом и обещание достижения конкретной цели создаёт дополнительные сложности: до результата придётся пробиваться сквозь оппортунизм, итальянские забастовки, сопротивление элит и бюрократии. По похожему пути пошли, когда Назарбаев выступал с обращением о 5 социальных инициативах (напомню, обращение было внеочередное и предтранзитное, послание того года было не менее социальным). Возможно, опыт стоит повторить.

❗️Qazaqstan-2049 – авторский телеграм-канал экономиста и аналитика, Диаса Саветканова. На канале автор поднимает актуальные вопросы экономики и финансов, деятельности экономических институтов страны и глобальной экономики в контексте Казахстана.

Диас писал о том,
🖥 как YouTube планирует собирать налоги с казахстанцев
🚬 неэтичном поведение производителей табака
📚 что не так с казахстанским феминизмом
📊 итогах двух лет президенства Токаева
⚖️ почему НБРК сохранил базовую ставку
🎥 экономике казахстанского кино

🏆 Все это и не только в независимом телеграм-канале Диаса Саветканова Qazaqstan-2049. Подписывайтесь, ставьте лайки и получайте максимум полезной информации, минимум воды.

Максим Трудолюбов сегодня написал о том, что причина провала вакцинации не столько и не только в низком доверии к институтам (и тут речь не совсем про власть как конструкт, а именно про конкретные её структурные подразделения). Он связал нежелание ставить прививки с низким уровнем межличностного доверия. Каждый сам за себя – homo homini lupus est.

Самое интересное в том, что логика игры с нулевой суммой – это прямое следствие не только постсоветской политики, но и победившего неолиберализма. Экономические идеи и сейчас недалеко ушли от тэтчеризма и рейганомики: дерегулирование, коммерциализация, власть капитала предельно атомизируют общество, разрушают социальные связи. Если ты вложился в финансовую пирамиду – ты глупый и жадный, если ты бездомный – это твоя вина, если ты не прививаешься – ты идиот. Каждый сам творец своей судьбы. Институциональные условия подталкивают человека к такому поведению, что если он сам о себе не позаботится, то никто не этого не сделает за него.

Надо сказать ещё и то, что неолиберализм как мировоззрение, как стиль мышления получил исторический карт-бланш. В момент, когда он достиг, по сути, пика своего развития рухнуло альтернативное социалистическое мировоззрение, хлипкое равновесие разрушилось и любой левый проект, по сути, критиковался с позиций, что СССР не выжил и у вас не получится. Идеология "свободного рынка" оказалась в триумфальном положении и была непогрешима, пожалуй, до кризиса 2008-09 годов. Только сейчас этот новый-старый здравый смысл начинают расшатывать с самых разных сторон.

Сейчас, когда люди противостоят вакцинации и уже откровенно ненавидят элиты, можно услышать, что "нами снова хотят воспользоваться", "на нас хотят нажиться". Если мы не дадим этого сделать, то они останутся без своей сверхприбыли – и снова игра с нулевой суммой. Но теперь тот, кто протестует, ставит себя заранее в положение проигравшего. Назло маме уши отморожу, не иначе. И важный момент: говоря всё это, люди не врут, и они не идиоты.

Отчасти из-за ограниченности и однобокости мышления они неверно и несвоевременно интерпретируют входящие сигналы. Но по-другому им думать сложно, когда окружающие институты, по сути, подтакливают их к подобному поведению, а того, кто мог бы более точно репрезентировать их взгляды и вызывать доверие, на горизонте пока не видно. Но зато те, кто обслуживает неолиберальный стиль мышления, не лезут за словом в карман и обвиняют людей в, по сути, смертных грехах.

Национальный банк сегодня с утра объяснил, почему тенге не укрепляется по отношению к доллару, несмотря на дорогую ($75-76 за бар.) по нынешним меркам нефть.

Регулятор говорит, что основная причина – внутренний спрос на валюту со стороны различных экономических агентов:

1. Импортеры закупают валюту, чтобы привозить товары в Казахстан. Деловая активность растет, спрос – тоже, нужно больше баксов.
2. Люди едут в отпуск (привет, COVID) и берут доллары, чтобы тратить их за границей.
3. Иностранные компании платят дивиденды своим акционерам и конвертят их из тенге в твердую валюту.
4. Предложение до сих пор ограничено конверацией Нацфонда и выручкой экспортеров (нефтянка, видимо). То есть спрос высокий, а предложение ограниченное.

Дальше можно посмотреть на то, как изменится курс, если обозначенные факторы перестанут действовать, а нефть останется такой же дорогой.

Ну и любопытно, как государственные коммуникации работают теперь – есть попытка отвечать на запрос и дискуссии (хотя и не все). Теперь бы хотелось похожий ответ по инфляции.