То, что Тулеев даже не соблаговолил приехать к "Зимней вишне", то, что Воробьев так и не поговорил с людьми у Волоколамской свалки показывает нам, что люди эти вообще не готовы жить и дышать вместе с народом. Они могут лишь передавать "населению" свои послания через унылый региональный телеканальчик, свой уродливый инстаграмм или (если повезет) через парадную съемку с президентом. Они могут выступить с трибуны, открывая в каком-нибудь райцентре сельпо или фельдшерский пункт, но как только перед ними оказываются сотни разъяренных или плачущих мужчин и женщин, все эти начальники впадают в ступор. Они не понимают как обнять мать погибшего мальчика, как успокоить отца, чья дочь всю ночь задыхалась от помоечных выбросов. Они не в состоянии встать на сторону народа, по настоящему представлять его перед подонками, которые сливают в городской пруд кислоту или закрывают кинозал, набитый детьми, чтоб какой-нибудь еще один таежный третьеклассник не проник в кино без билета. Они не могут говорить со своим народом без омона, без телекамер, без поддержки из Москвы. Они боятся людей и совершенно им не сочувствуют. И правильно. Как можно сочувствовать тем, с кем никогда искренне не станешь выпивать? С кем не будешь играть в футбол. С кем не пойдешь в баню. С кем вообще никогда ни при каких обстоятельствах не сможешь пересечься. Кого используешь лишь как массовку, как декорацию для телесюжета. Один мой знакомый, сын индийского раджи приехал в Европу выбирать себе невесту. Индийскую разумеется. "А что, в Индии тебе невест мало"? – удивился я. Он улыбнулся: "Понимаешь, мне же нужна невеста из моей касты. А они все в Окфорде. А с другой кастой я даже не встречаюсь. Просто не пересекаюсь. У меня нет даже шанса их увидеть". Вот так же и у русских начальников нет никакого шанса увидеть русский народ. Пока нет.
