Немецкую книжную премию 2017 г. получил австрийский писатель Роберт Менассе за сатирический роман "Столица". В центре повествования - шесть чиновников Евросоюза, отвечающих за подготовку празднования 50-летнего юбилея Еврокомиссии (образована в 1967 г.) в Освенциме вместе с пережившими Холокост. При этом Освенцим планируют сделать столицей новой единой Европы.

Согласно интерпретации Юргена Хабермаса, "для Вальтера Беньямина столицей Европы был Париж, для упрямого и ироничного Менассе ей должен стать Брюссель". Рецензенты заостряют внимание на критике европейских институтов (уже успевшей стать общим местом для интеллектуалов Старого Света всех мастей: редкий случай, когда они сходятся с правыми, которых давно прогнали с вечеринки) и размышлениях автора о (не)возможности построения общего европейского дома. "Столицу" называют "первом романом о ЕС" и "Карточным домиком" о Европейском союзе".

Прием с концлагерем интригует. Неясно, что это: карикатура на абсолютизированное раскаяние всех перед всеми или тоска по истинному раскаянию, так и не наступившему. Менассе из еврейской семьи, родился всего через 9 лет после окончания Второй мировой войны и, судя по излюбленным мотивам, помнит всё, как будто это было вчера: еврейской теме нашлось место во всех его больших текстах.

Байка от переводчиков-германистов: 3-4 года назад "Гете-Институт" проводил в Екатеринбурге просветительские мероприятия в рамках программы российско-германского культурного сотрудничества. Менассе приехал в город и должен был презентовать свой новый роман, но буквально за час до начала презентации закрылся с бутылкой в гостиничном номере. Зачитывать отрывки оригинального текста пришлось переводчице Менассе Ирине Алексеевой, она же затем рассказывала о романе по-русски. С тех пор Алеексеву прозвали "фрау Менассе".


Алекссева о трудностях перевода Менассе: https://syg.ma/@irina-posriednikova/nauka-polunamieka-o-pierievodie-romana-r-mienassie-blazhiennyie-vriemiena-khrupkii-mir-pierievodchik-irina-alieksieieva

"Мягкая сила" "Гете-Института": https://cyberleninka.ru/article/n/myagkaya-sila-gete-instituta

Хабермас волнуется о Европе, препарированной Менассе: http://www.spiegel.de/spiegel/juergen-habermas-ueber-seinen-hoffnungstraeger-emmanuel-macron-a-1174052.html

Как государство красоты, Республика Фиуме выражает самый решительный протест против постановки братьями Андреасянами фильма по мотивам романа «МЫ» Евгения Замятина, и просит Владимира Путина о самом жестком вмешательстве, вплоть до вооруженного.
Пока же публикуем текст, наглядно объясняющий ценность произведения, поставленного правительством Фиуме под безоговорочную защиту.
http://telegra.ph/MY-ILI-1984-12-01

Моё имя в стоп-листах самых либеральных галерей Современного Искусства.

@nicstavrogin к успеху пришел.

Мария @Baronova пишет, что в мой пост про Набокова (чуть выше) — о том, как опять русских людей обижают. Вообще-то, нет. Это был пост отчасти о том, как правильно выстраивать политику, чтобы не возникало курьезов вроде обязательного изучения татарского. А отчасти— просто очередное признание в любви Владимиру Владимировичу. Который сам, кого хотел, того и обижал.

“Сейчас я доступно объясню вам, что такое ритуальное убийство.
Видный священник англиканской церкви призвал свою паству молиться за то, чтобы принц Джордж, когда подрастет, нашел любовь «прекрасного юного джентльмена» с тем чтобы продвигать однополый брак в церкви. Сейчас Джорджу 4 года, и он №3 претендент на трон.
Несколько английских рыцарей должны были бы бросить этого шотландца на плаху и двуручным мечом отсечь ему голову. Тело после казни нужно было бы сжечь.
Казнь за оскорбление величества и святотатство и была бы ритуальным убийством.
А совсем это не та хуйня, про которую пишут журналисты Медузы.”
Сергей Мардан, из фб.

Мне нравится. Честно-честно. Я давно считаю, что всех этих прекрасных людей надо оставить одних, предварительно отобрав все, созданное белыми мужчинами, как проклятое первородным грехом сексисзма.
А всех тех, кто под звездочкой, зазвать в Россию.

Консерватизм — это охуенно. Либералы представляют нас заплесневевшими стариками, которые в маразме своём отказываются идти к априори прекрасному прогрессу. Мы громко смеёмся, слушая их, потому что мы потрясающе молоды, энергичны и готовы спорить о том, что либерал установил для себя априори. Мы за прогресс, но, если прогресс технический однозначен, то под социальным прогрессом либералы понимают разрушение устоев общества. Мы же ясно видим, что это гниение и деградация.

Либералу нравятся гомосексуалисты и не нравится фашизм, мы готовы поговорить о гомосексуалистах и готовы поговорить о фашизме, ибо знаем и о том, и о другом куда больше самих либералов.

Например, Мэнни Пакьяо (филиппинский боксёр) сравнил человеческое общество с животным, в котором по мнению Пакьяо гомосексуальность отсутствует, а либеральный Nike прекратил с ним сотрудничество. Я же консерватор и ни в коем случае не увольнял бы Мэнни, тем более, что геи в животном мире есть и были всегда — это знает любой, кто интересовался вопросом или держал бы у себя кроликов. Господи, блядь, я консерватор, а, значит, смогу либеральную повестку защитить лучше самих либералов!

Но при этом эта либеральная повестка мне скучна, потому что она переоценивает мизерные проблемы и не замечает настоящих. Наши либералы готовы выть о бедной Эльзе Кунгаевой, готовы защищать каждое национальное меньшинство, не спросив у него, нужна ли ему защита, готовы защищать сексуальные меньшинства. Я — консерватор. Я никогда не займусь такими мелочами, когда объективные проблемы есть у очевидного большинства.

Либерал провозглашает культ социальной справедливости и пытается бессистемно с ней бороться, руководствуясь инфоповодами, хайповыми темами, на которые его наводят СМИ, которые, в свою очередь, сидят на чьих-либо грантах. Я — консерватор, я знаю, что социальная справедливость — это продукт зрелого, осознанного общества, поэтому я провозглашаю культ диалога, культ образованности и рациональности. Потому что только диалог, участники которого способны слышать друг друга, способен решить проблему действительно справедливо.

Иначе случаются либералы, которые защищают чеченских террористов в обеих войнах, либералы, которые готовы ненавидеть всех белых мужчин, потому что они априори сексисты и расисты, либералы, которые считают справедливым дотации бедным людям, регионам и странам, только потому что они бедные.

Я консерватор. Я считаю человека ответственным за свою жизнь и не считаю нужным его спасать, потому что будь то бедный человек, регион или страна, я верю, что они сами смогут выбраться, если для них обеспечить свободный рынок.

Я считаю, что бытовой сексизм — это не системная проблема. Я считаю, что нет ничего страшного в том, что старые бабки говорят молодым девушкам, что им замуж пора и рожать, потому что они, блядь, бабки. Что вы до них докопались? Это бабки, это их свойство. И я не настолько сексист, чтоб считать, что женщина без феминизма не способна ответить бабке.

Когда же фемки говорят про системное одобрение изнасилований, мне становится смешно. Нет никакого системного одобрения износилований! Есть системное одобрение нелегальной миграции (более 70% преступлений в Москве  совершают мигранты)!  
Вам не феминизм нужен, а национализм.

Либеральная свобода формируется вокруг отрицания общественных норм, морали и традиций, что ведёт к разложению человека. Я — консерватор. Для меня свобода — это гармония с миром. И я её добьюсь.

Я — консерватор, а значит я продолжаю идеи Карамзина, Пушкина (позднего), Уварова, Хомякова, Достоевского, Столыпина и Колчака.

Я — консерватор. А значит за мной стоит 1150 лет русской истории. Вам с этим не потягаться, если вы либерал, всё, что у вас есть — сегодняшняя прихоть. У меня века, которые трансформировались в опыт. У вас даже не идея, а идейка, с провалом которой вы замените её в своём мозгу новой и спасётесь только тогда, когда этой идеей станет консерватизм.

Потому что наше дело правое. И потому что мы победим.

Сейчас будет чудовищно непопулярный пост, но уж простите.  

«Все отнять и поделить»— это лозунг левых. Пересмотр приватизации ничем не отличается от нынешнего гендерного передела «привилегий».  Выступления в стиле «все отнять у кавказцев и отдать русским» ничем не отличается от «все отнять у белых цисгендерных и отдать черным лесбиянкам». Если вы разделяете один из этих лозунгов — поздравляю, tovarish, вот ваш партбилет.

В том, чтобы рядить русских в жертв «советских», или страшных британских колонистов, или ZOG, нет никакой интеллектуальной доблести, а есть запоздалое и довольно постыдное желание  успеть записаться «в жертвы» и начать капитализацию этого статуса.

Have it your way, guys, но я не с вами. Моя позиция: русские не жертвы. Никогда ими не были, никогда не будут. А тот порядок вещей, в котором статус жертвы является валютой дороже биткойна, должен быть разрушен. Желательно, русскими.

И еще, вдогонку. Быть русским сейчас— это лучшее, что может случиться с человеком. Мы европейцы, и потому понимаем весь современный левый дискурс от и до, но мы— не Евросоюз, то есть для нас этот самый дискурс не является безальтернативной моделью.

Нас ничто не заставляет мыслить в его рамках. Мы— четырехмерные существа в трехмерном мире. Поэтому мы победим.

Государству красоты Республике Фиуме нужны поэты. Как, впрочем, и художники. Напоминаю, что работы можно присылать мне в личку, на @Defenestrazioni — вместе с ссылкой на ваш канал, или хотя бы именем и фамилией.
Ставлю не все, ставлю не сразу— но хорошее ставлю обязательно.

Ваш Г. Д’Аннунцио

Амазоновский голосовой помощник Alexa при вопросе о разных знаменитостях выдает их биографию, но при вопросе "Кто такой Майло Яннопулос?" говорит, что не понимает о ком речь.

https://www.youtube.com/watch?v=HHGWcuGxvZ4

Экс-лидер британской панк-рок-группы Sex Pistols Джон Лайдон, более известный как Джонни Роттен, заявил о намерении участвовать в песенном конкурсе «Евровидение-2018» от Ирландии.

Если бы Михаила Саакашвили не существовало, его следовало бы выдумать.

Нет, правда. Вот тебе 36. Ты - молодой президент погрязшего в коррупции постсоветского государства, пришедший к власти в результате революции. На тебя смотрит если не весь мир, то постсоветское пространство - особенно. Либеральные СМИ со всего мира не жалеют патоки, рассказывая о том, как "у Грузии получилось" покончить с прошлым и приблизиться к гордому статусу настоящего европейского государства.

А вот тебе 50. Ты - уже немолодой бывший президент все того же постсоветского государства, с позором выгнанный из своей родины. Колумнистки глянцевых журналов уже не посвящают тебе оды. Ты стоишь на крыше дома и угрожаешь самоубийством, потому что Служба безопасности Украины (Украины!!!) пришла задерживать тебя в связи с попыткой государственного переворота.

Сколько глупости, самонадеянности и фарса уложено в этот путь между 2003 и 2017 г. Настоящие костры амбиций. Том Вулф обзавидуется.

Хотим, чтобы биографию Саакашвили написал Лев Данилкин, а экранизировал ее Сет Роген.

Решение по Олимпиаде— глумливое «because we can» в чистом виде. Момент, когда соперник, чувствуя безнаказанность, отбрасывает все приличия и начинает сладострастно глумиться.
Тому, что происходит потом, всегда предшествует разлитое в воздухе предчувствие:
КТО-ТО СЕЙЧАС ДОВЫЁБЫВАЕТСЯ.

«Олимпиада— это спорт и только спорт».
Ну, да, ну да. Вы еще скажите, что «Нобелевка» по литературе— про стиль и владение словом.

И последнее на сегодня про Олимпиаду. Мы упорно пытаемся играть по навязанным извне правилам, а наши противники столь же упорно запрещают нам это делать, сужая пространство вариантов, оставляя в конце только один возможный ход: встать из-за стола, опрокинув доску.

Мы пытаемся быть лапочками. Пытаемся найти компромисс, по-восточному «договориться». Что в итоге имеем?
Черные ящики отдали Голландии— «Боинг» сбили мы.
Пытались послать на «Евровиденье» девушку-инвалида— все равно не пустили.
Теперь вот пытались вымолить разрешение поучаствовать в «празднике спорта» — с краюшку, тихонечко, незаметно. И все равно не дадут.

Мы пропустили возможность открыть черный ящик самим. Пропустили возможность послать на «Евровиденье» Шнурова, или группу «Лайбах» с балетом, одетым зелеными человечками и девушками на шпильках с «калашами». Не пустили бы? Так ведь и так не пустили! А ту долю мирового восхищения, тех аплодисментов, которые мы урвали бы— лишились.
Вот и теперь— из всех экстравагантных, ярких, жестких и веселых вариантов, как то выступать под  флагом с серпом и молотом, или голыми, но в татуровках в цветах триколора, или с ирокезами в тех де цветах, иными словами, не победить, так хоть дать джазу— из всех этих вариантов мы обязательно выберем самый скучный, серый, проигрышный.

Но как известно, «командир дал приказ— играть тотальный джаз». Однажды, когда нас совсем прижмут, мы дадим джазу. Жаль только, что не уже.

ВЕСНА

За десять лет мы неплохо спелись.
Один  – инквизитор. Он чует ересь.
Второй – генерал. Волевая челюсть
и взгляд холоднее военных зим.

За каждым из нас три кольца охраны,
вокруг невеселая панорама,
и даже любовницы смотрят странно,
когда мы на часик заходим к ним.

Мундир тебя красит, а страх – ни капли.
Но ты за советом пришел, не так ли?
Скажу тебе:  мы безнадежно влипли,
и лучше на запад отправь семью.

В тебе – ни единой негодной мысли,
я это ценю. Но мечи повисли
над шеей шефа. Не вижу смысла
им подставлять еще и твою.

Смотри: мы сидим на старинной вилле,
моргая от въевшейся в стены пыли.
А как я хотел, чтоб меня любили –
и те, кто платит,  и мой народ.

Концепты были изящней кружев,
как жаль, что теперь этот дар не нужен,
и на элиту наводит ужас
каждый рискованный поворот.

Мой мальчик, увы, это дело глухо,
вокруг неприглядность, война, разруха,
корабль направил на скалы брюхо,
и нет надежды исправить курс.

Мы с каждым шагом все глубже вязнем,
и смотрим друг в друга почти с боязнью,
и тешимся видом публичной казни,
и маемся тяжестью наших уз.

О чем ты не думал, вступая в орден?
О том, что история даст по морде?
О том, что реальность мечту испортит,
как крепко мы ни были б ей верны?

А власть хороша, но триумф недолог.
Мне чудится холод стальных иголок.
Ты знаешь,  я все-таки идеолог,
и чувствую близкий конец страны.

Весна будет хуже, чем мы боялись.
От сводок министры приходят в ярость,
столичной оперы верхний ярус
вчера обвалился. Кто строил, а?

Все плохо с горячей водой и светом.
Дороги? Забудьте о них до лета.
Но ты приезжаешь и ждешь совета.
И я обречен подбирать слова.

Рассматривай это как твой экзамен,
мой мальчик, держись и будь тверд, как камень.
Лицо твое видят десятки камер,
В прямом эфире не вешай нос.

Единственный шанс,  если клятву помнишь,
что дьявол нам все же предложит помощь.
А нет – мы посмотрим в глаза чудовищ,
и кто оробеет – еще вопрос.

Анна Федорова @lasombrian
Из романа «Некрократия»

Жизнь — множество дней. Этот кончится (Д. Джойс)
Предлагаю закончить его этим старым, но внезапно вновь актуальным стихотворением ↑ ↑ ↑ ↑ ↑ ↑