Экспертно-генетическая победа РНФ и будущее экспертизы в России
Мы уже
писали о том, что Федеральная научно-техническая программа развития генетических технологий становится точкой сборки очень различных элементов: программных (нацпроект «Наука» и сама ФНТП) и элитных (синтез Правительства в лице вице-премьера Т. Голиковой и М. Котюкова, АП – А. Фурсенко, Курчатовского института – М. Ковальчук).
На состоявшемся еще 6 мая
заседании Президиума Совета Программы было принято несколько решений. И в итоге они превратились в
Поручения Правительства.
Часть решений технические – о создании отборочной комиссии или по сути требований к квалификации центров или предполагаемым к выполнению в их рамках работам.
Самое интересное – это интеграция Российского научного фонда в экспертизу заявок.
Здесь стоит отметить несколько аспектов.
1. РНФ и Александр Хлунов полноценно интегрируются в самую «элитную» (по составу) программу. Пускай и за свой счет, но теперь именно через РНФ будут проходить заявки на создание геномных центров мирового уровня. Пускай их будет всего три, да и круг кандидатов более-менее понятен, но с точки зрения статуса – это большой прорыв.
2. Сам факт передачи экспертизы в РНФ означает, что руководство научной политикой все более и более недовольно другими вариантами ее проведения – определения оператора через конкурсные процедуры (чаще выигрывают «частники»), механизмы РИНКЦЭ или РФФИ.
3. Отдельно – это сильный и многозначительный удар в сторону Российской академии наук. На высшем уровне существуют явные сомнения в способности РАН как структуры действительно организовать достойную экспертизу.
Пока что в документах на отборы различных центров (НОЦ и НЦ МУ) присутствует формулировка про то, что формальную экспертизу документов осуществляет конкурсная комиссия Минобрнауки, а итоговое решение принимает соответствующий совет (их будет несколько по различным видам центров). В этой модели экспертиза, в принципе, проводится силами самих членов Совета.
Можно сделать несколько выводов:
1. Мы наблюдаем тенденцию к формированию двух каналов проведения экспертизы. Первый – это РАН: госзадания с планами научных работ и отчетами. Второй (когда присутствуют иные формы либо требуется больше качества и ответственности) – РНФ.
2. Российский научный фонд постепенно подминает под себя иные экспертные организации – с точки зрения построения процесса и состава экспертов он предлагает более качественные условия и те самые «лучшие практики». Видна траектория на создание единого экспертного органа (в параллель и противовес РАН). По логике вещей это должен быть некий синтез РНФ и РИНКЦЭ на базе первого. Также это косвенно свидетельствует о продолжающемся процессе интеграции РНФ и РФФИ на базе первого.
3. Мы, скорее всего, наблюдаем закат эры массовых экспертиз. В последние 10 лет стало модно (и явно кому-то выгодно) проводить бесконечные экспертизы, причем выделяя на сам факт организации их немалые суммы. Эту «эксперизную кормушку» планируют окончательно ликвидировать, поскольку ни состав организаторов подобных экспертиз, ни качество их работы давно уже почти никого не устраивают.
Итог. Система научной экспертизы сейчас входит в стадию трансформации. РАН, получившая новые полномочия, пока что не смогла полностью подтвердить свою способность массово и качественно выполнять экспертизу. Параллельно конструируется система советов, которые должны взять на себя часть экспертных функций, но смогут ли они это делать силами своих членов без привлечения сторонник организаций – пока неясно. Пример ФНТП развития генетических технологий показывает, что и тут нужна сторонняя экспертиза заявок, но несколько иного плана, чем проводит РАН. РНФ проводит экспертные действия достаточно качественно, но и эффективность решения делать из него монополиста по ряду вопросов экспертизы пока что окончательно не очевидна.