​​«Годы странствий» Ференца Листа хорошо подойдут для прослушивания тем, кто хочет вернуться на пару сотен лет назад во времена, когда, казалось бы, по-настоящему любили, мечтали и ничего не боялись. Для тех, кто хочет заглянуть вглубь себя. Это музыка, которую надо чувствовать, а не слушать.

Речь идет о фортепианном цикле, описывающем реальные места посещения композитора во время его путешествия в Швейцарию и Италию в 1830-х годах. Интересна здесь не сколько описательная часть и заимствование элементов народной музыки, сколько система образов, выходящая за рамки музыкальной программы. Символизм тут первичен. Например, Лист иногда в начале партитуры помещает цитаты из Шиллера, Сенака и Байрона, которые несколько противоречат концепции программной музыки, тем самым предвосхищая поэтическое начало мелодии. Это же подтверждают слова автора в предисловии к первой редакции сборника «Альбома путешественника»: «Музыка – это поэтический язык, возможно, более подходящий, чем сама поэзия для выражения всего, что открывает необычные горизонты, все что ускользает из виду, все что волнует нас в непостижимых глубинах нетленных желаний...».  

Другими словами, Лист не писал программную музыку, которая описывает какую-то определенную сцену. Он передает чувство, испытываемое им, – чутким, восприимчивым художником, – при виде достопримечательностей, природы, людей... Можно сказать, что это живые впечатления от отпуска, выраженные музыкальными средствами. Но, конечно, в сущности все намного сложнее, – композитор углубляется в суть романтизма – психологическую составляющую, я бы даже сказал в психоанализ, – выводя формулу души. Эмоции, впечатления можно выразить поэзией, но еще лучше музыкой, оставляя лишь неосязаемое, т. е. чувство. #Лист

​​Струнный квартет ми-минор Эдварда (Эдуарда) Элгара – шедевр, пускай и не такой известный, как его виолончельный концерт или Энигма-вариации. Это сложное, зрелое произведение пятидесятилетнего композитора. Написан квартет в 1918 году – в год окончания Первой мировой войны, которая, несомненно, наложила свой отпечаток на Элгара, как и на всю европейскую музыку того периода. Чувство смерти, которое присутствовало в музыке автора и раньше, теперь стало доминирующей константой. Впрочем, начиная со Второй симфонии, крупные оркестровые сочинения музыканта не заканчиваются триумфом. Напомню, что Вторая писалась в честь короля Эдуарда VII, который внезапно скончался во время работы над симфоний. А перед этим Элгар потерял шестеро своих друзей. Эти события, как и война, сыграли ключевую роль в тематике его поздних произведений.

В какой-то степени Струнный квартет ми-минор является прощальной песней золотого периода романтизма, которому уже не было суждено расцвести. Послевоенное время требовало от музыки новых средств выразительности, более жестких и агрессивных, потому мягкой, увядающей романтической печали Элгара было суждено уйти в забвение вместе с целой эпохой.

Первая часть произведения является неким «воспоминанием», ее композиционные приемы постоянно отсылают нас к более ранним работам Элгара: то к первым двум симфониям, то к его же серенаде для струнных. В этих «отсылках» чувствуется какое-то желание оглянуться на свой жизненный опыт, поставить точку, в конце концов, – смириться. Тема смирения вообще характерна для поздних романтиков, которые столкнулись с гибелью не только целых народов и государств, но и со смертью родного им музыкального языка выразительности. Это можно услышать в неровных, почти атональных фрагментах, где скрипки словно бьются в конвульсиях, имитируя смерть, отнюдь не в ее романтических проявлениях. Эти темы вторгаются в гармоничный строй мелодии, создавая драматический накал, отдаляя композитора от прошлого и диктуя ему будущее. Конфликт двух эпох и поиск своего места в новом веке проявляется и здесь.

Во второй части квартета соло скрипки напротив призвано выразить красоту и выбраться из оков траурного минора. Этот фрагмент – иллюзия – зеркальное отражение первого. Этакое сновидение, где минор становится скорее отзвуком. Здесь хочу процитировать жену композитора Леди Элгар, на похоронах которой, кстати, исполняли именно эту часть квартета: «Эдвард пишет замечательную музыку, наполненную живыми звуками леса, среди которых слышится плач, которым пронизана симфония войны».

Финал произведения уже лишен лирических мотивов, связанных с воспоминаниями и мечтательностью. Это скорее зрелый взгляд на современность (т. е. на послевоенную Англию), от которой Элгар пытается отдалится. Данный фрагмент непрост как с гармонической точки зрения, так и с тематической. Сложно сказать каково заключение автора, то ли виртуозное Allegro – это попытка вознестись над временем, заигрывая с современными музыкальными тенденциями, то ли наоборот – тревога за будущее. #Элгар

С чего начинать слушать классику? Примерно так звучит один из самых популярных вопросов среди меломанов. Пробуем разобраться. #Чтение

«Летнее настроение» – это подборка произведений от Вивальди до Вагнера, от Грига до Гершвина. Идеальное музыкальное сопровождение для ленивых солнечных дней, знойных долгих вечеров и ясных, теплых ночей. #Подборка

​​Музыка Нино Роты относится к фильмам Федерико Феллини примерно также, как масло к хлебу. Мы публикуем альбом, выпущенный в честь 40-летия со дня смерти Роты в апреле 1979 года. Альбом содержит музыку из классических фильмов великого итальянского режиссера – «Амаркорд», «8 ½», «Сладкая жизнь», «Казанова Феллини» и «Цирк».

Кинематографический мир Феллини позволил Нино Роте полностью раскрыть свой творческий потенциал, и это на фоне того, что режиссер не видел в музыкальном сопровождении какой-то высшей сферы. Сам Феллини творческий союз с Ротой считал «слиянием двух темпераментов, двух натур, двух существ, которые в своих пределах не имели иного выбора, кроме как сожительствовать в процессе создания фильмов».

Сегодня музыка Роты многими любима, кто-то вовсе ее причисляет к числу классики. Хотя современники композитора считали его лишенным чувства вкуса из-за тесной связи с музыкой кинематографа. Как бы ни комильфо писать музыку – королеву искусств, – к каким-то там фильмам. Самого же Роту волновало только одно – создание музыки, которая вступала бы в диалог с изображением на экране. Он не верил в различие между жанрами, его задача заключалась в том, чтобы мелодия не подавлялась кадром. #Рота

​​Не самый известный реквием – Реквием Камиля Сен-Санса. В эпоху масштабных, пышных реквиемов Берлиоза или Верди, Сен-Санс написал строгую, в чем-то минималистскую католическую мессу. И хотя самого композитора сложно назвать сильно верующем человеком, музыку он сочинил воздушную и одухотворенную. Особенность его Реквиема в богатом звучании органа, который, на мой взгляд, только дополняет возвышенный характер данного произведения.

Парадокс в том, что религиозное произведение написал по сути атеист. Например, известен случай, когда Сен-Санс договорился о том, чтобы на церемонии крещения крестника, его представлял другой человек, аргументируя этот поступок такими словами: «Вы знаете мое отвращение к религиозным церемониям» (из письма Сен-Санса его другу). Вероятно, из-за прохладного отношения к духовенству, музыка Реквиема получилась такой строгой и я бы сказал безэмоциональной.

Мы знаем, что Реквиемы бывают разные. Например, противоположность апокалиптическому трауру Берлиоза – утешительный, рефлексивный Реквием Форе. Произведение Сен-Санса стоит где-то посередине между ними. Безусловно, Сен-Санс учтиво обращается с текстами богослужения. Обратите внимание, как вырастает мелодия в Kyrie в убедительную скорбную мантру. Фрагмент Dies irae звучит по-человечески, что сильно отличает его от других реквиемов. Здесь композитор отходит от католических догм о Божьем гневе и рисует, скорее, испуганного человека.

Реквием Сен-Санса больше обращен к человеку и его печали, нежели к воспеванию Бога. По этой причине в мессе присутствуют элементы светской музыки. Например, Dies irae очень близка к традициям оперы – это же прямой диалог хора и солиста. Такой прием можно интерпретировать как разговор Бога и человека. Причем без пафоса, какой есть у Бетховена, и без преклонения, какое есть у Чайковского. Dies irae скорее демонстрирует спокойную беседу. Сенс-Санс не пытается побороть небеса, не пытается с ними сравняться, наоборот, подобно фаустовскому герою, – его интересует лишь разговор с высшими силами.

В Hostias, Sanctus, Benedictus и Agnus Dei солисты уже сливаются с хором, говорят как бы на равных, восхваляя всевышнего. Я бы сказал, что в произведении присутствует весь путь – от страха перед смертью до разговора с Богом и окончательному смирению.

Музыка – это мир духов. С ней надо обращаться осторожно. Реквием для Сен-Санса стал роковым произведением. Спустя шесть дней после премьеры у композитора погибает сын из-за несчастного случая. Он выпал из окна новой квартиры. Буквально спустя несколько недель после этого – умирает от болезни его второй сын. Впоследствии эти обстоятельства привели к разводу с женой, которая «вернулась» к Сен-Сансу спустя десятилетия – на его похороны. #Сен_Санс

​​Когда мы говорим о т. н. современной классике, то чаще всего имеем ввиду какие-то бессодержательные музыкальные пьесы на фортепиано, саундтреки к фильмам или громоздкие академические потуги на оригинальность, теряющиеся за попыткой подражать всем великим сразу. Главная проблема сегодняшней серьезной музыки в том, что пропал элемент поиска. Композиторы не ищут и не рассказывают истории. Если вспомнить лучшие творения классической музыки, то они всегда о чем-то предупреждали или передавали личные переживания.

Кажется, что век большой музыки прошел. Я говорил ранее, что достигнув пика музыкального развития, оно остановилось и началось сначала. Сегодня академическая музыка пребывает в младенческом состоянии, а основной звуковой фон – это развлекательные композиции, которые, благодаря звукозаписывающим компаниям и расширению средств распространения, затмили собой музыкальных атлантов. Вероятно, что истинные шедевры – откровения, – будут доступны слушателям следующих поколений. Через 100-200 лет. Какова будет их форма сложно сказать. Но пока мы живем в эпоху тишины из которой рождается новый звук.

Подтверждение своей теории я нашел в музыке Джона Лютера Адамса. Его задача – описать состояние природы. И в отличие от, допустим, классиков, его произведения не живописные, они не пытаются описать мир. Скорее это попытка интерпретировать звук Земли, в частности звук океана, пустыни, леса или реки, – добраться до сути вещей. Достигается это за счет минимализма в звуке и отсутствия драматургической составляющей. Здесь музыка – это звуковые волны, которые образуют медитативную, почти что шаманскую атмосферу. Благодаря извлечению звука – первоосновы музыки, – композитор осмысляет природные стихии.

Это интересно с точки зрения начального этапа. В древности, когда племена только научились извлекать звук, они не создавали музыкальные произведения в сегодняшнем контексте этого слова. Их интересовала скорее сама природа звука, который служил элементом атмосферы давних обрядов. Примерно к такому же примитивизму академическая (классическая) музыка пришла сегодня. Звук и его форма стали первичны.

Для примера публикую композицию «Become Ocean» Джона Лютера Адамса. В аннотации к партитуре композитор объясняет, что «жизнь на этой земле впервые возникла из океана. И по мере того, как тает полярный лед и поднимается уровень океана, мы, люди, сталкиваемся с перспективой стать океаном». Это философское замечание я бы интерпретировал не сколько как угрозу перед проблемой глобального потепления, а скорее как то, что искусство, ранее вознесенное до небес, вновь обмельчало в сравнении со стихиями природы, и находясь ныне в примитивном творческом состоянии – спустя века мы вновь достигнем новых океанических масштабов.

За это произведение композитор был удостоен Пулитцеровской премии в 2014 году. #Адамс

Небольшое размышление на тему, что же полезного в классической музыке и чему она способна нас научить. #Чтение

Третий «кит» советской музыки — так называют Дмитрия Кабалевского. Пожалуй, главный шедевр в его творчестве — Вторая симфония. Кокетливо торжественная и экзистенциально печальная. Произведение, впитавшее лучшие традиции русских романтиков и советских модернистов. О нем и хочется поговорить подробнее в прикрепляемой статье. #Кабалевский

Все больше убеждаюсь, что примерно 90% людей не знают, что такое современная академическая (классическая) музыка, поэтому за таковую принимают саундтреки к фильмам и иные произведения, написанные для инструментов (скрипка, фортепиано). Таким образом, Эйнауди или Ханс Циммер считаются современными классиками. Еще более нелепый, но укрепившийся термин — неоклассика. В прикрепляемой статье попробуем разобраться в этих заблуждениях. #Чтение

​​​Произведение не для детей, не для слабонервных. Оратория «Жанна д’Арк на костре» Артюра Онеггера — это откровение об уничтожении человеческого достоинства, беспощадно затоптанного невежеством и грубой силой. Глобально — это история о зарождении бесчеловечности, о доминировании пороков, которые подобно наркотику заражают общество. В этом произведении, сочетая различные жанры, от средневековых мистерий, до модернистских нервных дисгармоний, композитор иллюстрирует состояние предвоенной Европы, погрязшей в страхах и слабостях.

«Жанна д’Арк на костре» — это музыкальная фреска, состоящая из почти что кинематографических сцен, изображающих последний час жизни св. Жанны. Не зря кстати известный режиссер Роберто Росселлини позже поставил одноименный фильм. Мученичество Жанны д’Аркт для французов является символом спасения нации. Самые светлые фрагменты опуса — это воспоминания главной героини. В этом можно усмотреть символическое значение. Автор таким образом соотносит прошлое и настоящее. Подобно композиторам того периода, он намекает на то, что путь к спасению в национальных традициях.

Вообще оратория полна символов и отсылок. Чего стоит образ самой Жанны на костре, который соотносится с распятием Христа. Для XX века это более близкий и подходящий персонаж для интерпретации вечного сюжета о предательстве и человеческой жестокости. Например, в третьей сцене, где священнослужители обвиняют Жанну словами «Еретик! Ведьма! Отступница», звучит как звон колоколов хорал «Assez! Assez! Assasez!», параллельно демонстрируя голос свыше: «Достаточно! Достаточно! Достаточно!». А в речитативной части, которая звучит как лай собак, Жанну приговаривают к смертной казни. Здесь можно услышать отсылки к «Страстям по Иоанну» И. С. Баха. Сам же автор таким приемом сравнивает ложных священников с дикими зверями. А еще интересный момент в финале, — мотив соловья, который позже будет использован в «литургической симфонии» Онеггера, символизирующий призыв к прочному миру. Это «Птичья тема», представляющая голубя мира.

Это сильное произведение с множеством смыслов, которые интересно искать, учитывая ситуацию в предвоенный период XX века. «Жанна д'Арк на костре» слушается и как победоносная ода свободе, вечной борьбе и спасению, так и напротив — как мольба Богу во время страшного суда. Это же и художественное представление пришествия Дьявола, который «убил» Бога, принеся в мир войну, страх и несправедливость. #Онеггер

У Белы Бартока есть не особо известное, но интересное сочинение – музыка к балету «Деревянный принц». Написана она была во время Первой мировой войны, что, на мой взгляд, безусловно, отразилось на общем тоне мелодии. А вот жанрово это отличный пример позднего романтизма. Обратите внимание на драматургическую структуру произведения. Начинается оно словно во мраке, потом переходит к светлым тонам, которые позже вновь уходят во тьму. Для начала XX века такая внутренняя тревога понятна. Сложно назвать хоть кого-то, кто творил в те времена и не испытывал экзистенциального страха. Я бы даже осмелился назвать «Деревянного принца» пророческим, ибо его глубинная проблематика схожа с переживаниями советских композиторов, сочинявших в период 1930-1940 годов. Здесь даже финальный фрагмент, озаглавленный как Happy End, не внушает ничего позитивного. Подробнее о произведении рассуждаем в прикрепляемой статье. #Барток