Бардак в магрибских пиратских республиках доводил Стамбул до такой точки кипения, что османы угрожали корсарам то полным истреблением то что еще хуже...полной независимостью.
"Одно из событий, описанных в османской летописи «История Наимы» одноименного автора, ясно показывает, что Османы давно были готовы избавиться от непокорных гази. Султану Ибрагиму I надоели деи «из-за их бездарного правления и волнений»; он приходил в ярость оттого, что те совершенно не позволяют бейлербеям заниматься делами, отбирают их деньги и «не позволяют ничего». Султан разразился гневом на реисов, прибывших из Алжира, и пригрозил всех их казнить:
«Больше не убегайте из моей страны! Если вы мои подданные, пренебрегшие своими полями, что же вы правите, как фараоны? Запустив поля ваши, вы прибыли в Магриб из сел Фоча и Карабурун, что подчинены Измиру, и вы, собравшись, не покоряетесь моему приказу, осмеливаясь перечить моим бейлербеям? Если так поступите с пашой, которого посылаю к вам, всех вас разорву на куски».
Из этих слов султана, тени Аллаха на земле, сразу понятно, как высоко элиты имперской столицы ставили социальную иерархию. Стоит сравнить это с ценностями пограничья, где на происхождение никто не обращал внимания, и мы тотчас увидим разницу в воззрениях Стамбула и Магриба. Алжирцы, даже не позволявшие смещенным с поста бейлербеям возвращаться в Стамбул, пропустят угрозы Ибрагима мимо ушей и продолжат сами управлять своим государством-республикой.
После 1659 года связи стали еще слабее. Бейлербей Ибрагим-паша, «пристрастившись к власти и деньгам», не нашел общего языка ни с кулами, ни с янычарами, и не выплачивал последним меваджиб. Чашу терпения переполнило желание бейлербея, ко всему прочему, присвоить деньги, которые прислал реисам Стамбул за их участие в Критской войне. Собственно, логика вали была проста: поскольку из-за войны корсары не охотились за добычей, то, стало быть, он не получил своей доли от газы. Вот только реисы не собирались долго его слушать и на первом же галеоне отправили Ибрагима-пашу в Измир. Впрочем, за такую наглость им всем придется заплатить. Великий визирь Копрюлю в ярости не только велит казнить бейлербея, но и запретит алжирцам приближаться к берегам Мемалик-и Махрусе:
«Больше из государства к вам не пришлют вали, подчиняйтесь лишь тому, кого считаете старшим; все вы – полчище бунтарского племени, непокорное святейшему падишаху, и ваше служение не нужно ему. У него – тысяча таких стран, как Алжир. Впредь нет согласия властелина на ваше приближение к берегам, над которыми простирается власть государства Османов».
Итак, у султана – тысяча вилайетов, подобных Алжиру, поэтому так ли важно, покорно ли ему такое непослушное племя? Великий визирь пошел на риск. Но заметит ли это Алжир? Что это означало – не приближаться к османским берегам? Не закупать продовольствия; не приобретать военные материалы и древесину, а главное – не сооружать кораблей и не набирать левендов с янычарами. Для янычарского оджака, старавшегося не допускать местных, это было почти равносильно фирману о казни. Гази могли только отступить и попытаться успокоить могущественного великого визиря. Если только хронист Силахдар Фындыклылы Мехмед-ага не преувеличивает, то корсары не раз отправляли в Стамбул шефаат-наме, заверяя столицу, что готовы принять даже собаку, если ту пришлют к ним на пост вали. Однако им придется ждать до 1661 года, когда новым визирем вместо Копрюлю Мехмеда-паши назначат его сына Фазила Ахмеда."
Emrah Safa Gürkan, Sultanın Korsanları 
