Как мы с вами знаем, проблема насилия и стрельбы в школах — одна из основных американских проблем. Решать ее там тоже пытаются активно, с упором на специфику права на ношение оружия.

Одна из основных идей республиканцев и в целом правых — разрешить учителям носить огнестрельное оружие в школах. Ссылаются сторонники этой идеи на опыт Израиля, где учителям, прошедшим службу в ЦАХАЛе (то есть почти всем), это делать приветствуется. Правда, израильская идея — защититься от нападения террориста-одиночки, а не остановить школьный «шутинг».

Противники республиканцев предлагают кардинально отличные идеи: распространение оружия наоборот ограничить, и тем более не увеличивать чисто пистолетов в школах, где злоумышленники наоборот могут им завладеть. Для защиты от стрелков предлагается ряд «оборонных мер», например:

- «Тревожные кнопки» у каждого учителя, удобно закреплённые на одежде, плюс установленные в коридорах;

- Оборудованные металлоискателями и охраной пункты доступа в школу;

- Двери с автоматическим запиранием, оборудованные укреплённым стеклом, устойчивым к выстрелам и ударам. Такие же стекла установлены в окнах;

- Защищённые камеры, передающие изображение в ближайшее отделение полиции;

- Удаленно управляемые устройства для задымления коридоров, позволяющие дезориентировать стрелка;

Проблема в том, что все эти меры моментально превращают школу в подобие военной базы — этим уже недовольны родители и сами школьники.

Потому, в общем, общего эффективного варианта противодействия «шутингам» пока не придумано: за годы трагедий отработана разве что полицейская тактика, позволяющая минимизировать число жертв разгуливающего по школе преступника.

Что касается известного тезиса «все беды от оружия», то это лишь одна из сторон медали, на которую указывают американские демократы. Им возражают республиканцы старшего возраста: мол, мы в детстве в школы ходили с ружьями (на случай встречи с дикими зверями), наши учителя были с ружьями, стрельбища были прямо на территории школ, и никаких расстрелов не было.

Они считают, что проблема лежит в плоскости психического здоровья: невменяемым людям не оказывают помощь, наркоманов принудительно не лечат, и те, заполучив оружие незаконно, устраивают расстрелы. Судя по тому, что проблема не решена, спор, как вы понимаете, идёт до сих пор.

Александр, это же охотничье оружие. Чтобы охотиться на животных, что и в Риме две тысячи лет назад было не запрещено. Носить его по улице так, как носил убийца, нельзя, только в чехле, патроны отдельно.

В США оружие часто нужно людям для охраны собственных домов: когда вы живёте в степи в 50 километрах от ближайшего полицейского участка, а ночью вдруг слышите, что на первом этаже кто-то ходит, хотя жена спит рядом, а ребенок в соседней комнате, вам, согласитесь, не до рассуждений о больших городах. В больших городах США ношение оружия и так, как правило, крайне затруднено или вообще запрещено.

Запретить оружие — самое простое, что можно сделать, успокоить себя, что проблема ушла. Грустно, что вы — умный и уважаемый мною человек, выступающий за свободы, солидаризируетесь с запретителями.

https://t.me/baunovhaus/882

Вообще преимущество авторитарной власти по идее — эффективность решений, способность проигнорировать волну истерик, и делать нужные дела по советам грамотных экспертов.

Авторитарная власть в России должна сказать: "Так, панику отставить. Псих открыто писал о своих планах, шел с оружием по улице, попал на камеру. Будем разбираться со спецслужбами и полицией, почему такие косяки, посмотрим по психологам и поговорим с преподавателями".

Вместо этого у нас свистопляска с запретом оружия, запретом телеграма, запретом школ и запретом всего подряд, подключение власти к общей иррациональной истерике. Как будто не в централизованной суперпрезидентской республике живём, а в рыхлой демократии времён какого-нибудь Веймара.

Неожиданно и приятно, большое спасибо, @temablog! Всяко рекомендую, конечно же, канал Артемия Лебедева со своей скромной международнической колокольни.

https://t.me/temablog/4165

Итак, промежуточные выводы по итогам сегодняшних трагических событий в Казани.

- Такого рода психи-одиночки — продукт преимущественно сытого общества, в противовес преступным бандам общества бедного. Они возникали и будут возникать;

- Эффективно отслеживать каждого такого безумца можно только в случае создания «Большого медбрата», который будет следить за каждым подростком, просиживающим часы за компьютером. Это в любом случае малореализуемый сценарий;

- Обеспечение каждой школы вооруженной охраной также будет малоэффективным. Во-первых, охранник может быть убит/ранен в первые секунды нападения, как и произошло в казанском случае. Специалистов должно быть в идеале минимум двое.

Во-вторых, чтобы охрана была успешной, каждый охранник должен быть обучен полноценному обращению с оружием и должен быть готов к его применению, то есть должен быть высококлассным специалистом, а не охотником на пенсии. Тут сразу встает вопрос цены: как подсчитали в США, оснащение каждой школы полноценной вооруженной охраной обойдется в 15 миллиардов долларов ежегодно, что спасет 10 жизней: то есть на спасение одной жизни будет тратиться полтора миллиарда долларов ежегодно.

- Если мы принимаем неизбежность возникновения такого рода преступников, то разумно вести речь о снижении причиняемого ими вреда. Эффективной мерой противодействия могут быть именно внутришкольные защитные механизмы, о которых я писал сегодня ранее, вроде дверей с автозапором и устойчивых к внешнему воздействию стекол. В США в рамках эксперимента перестроили одну из школ по "антиколумбайнерскому проекту" (на фото): поставили бетонные блоки, за которыми можно прятаться, закруглили коридоры и грамотно расположили классы, чтобы не дать стрелку прямой видимости жертв. В будущем такая архитектура может быть использована при возведении новых школ.

- Наконец, отказываясь от идеи "Большого медбрата", стоит принять важность концепции психологического надзора за школьниками и отслеживания потенциальных "колумбайнеров". Такие методики есть и они описаны — о них завтра.

Вчера мы говорили про неизбежность появления "колумбайнеров" в современном атомизированном обществе, и тут коллеги привели хорошую доказательную базу под этот, в общем, довольно очевидный тезис.

Между тем, перед нами стоит не столько задача разобраться с глубинными причинами "колумбайнов" — окей, хорошо, религиозность и традиционная семья удерживают людей от таких преступлений, что делать будем? — сколько вычислить таких преступников, пока не стало слишком поздно.

Здесь нужна уже более прикладная наука: на основе анализа личностей американских "колумбайнеров" разных лет мы с вами имеем 6 факторов, которые, сочетаясь, с высокой долей вероятности дают нам портрет следующего Рослякова или Галявиева. Поехали:

1. Подавляющее большинство "колумбайнеров" — молодые люди, учащиеся в школах или закончившие их несколько лет назад;

2. Основной мотив: ненависть и желание отомстить. Три четверти преступников подвергались травле в школе или со стороны учеников, или со стороны учителей;

3. Будущих преступников преимущественно описывали как "странных тихих ребят слегка не от мира сего, склонных в случае угрозы погружаться в мир своих фантазий". Эти люди, как правило, увлекались темой насилия, таинственности и смерти, были способны строить четкие разветвленные планы своих поступков, но не в полной мере осознавали ответственность за них. Если они и дружили с кем-то, то, как правило, со сверстниками, которые разделяли их странную любовь к смерти и всему, что с ней связано;

4. Будучи людьми затравленными и эмоционально травмированными, в других "колумбайнах" они видели пример вдохновения, эмоционального освобождения, "торжества справедливости" — и этими примерами вдохновлялись;

5. Как правило, у "колумбайнеров" были проблемы в семье, и не столько финансовые, сколько эмоциональные: плохие отношения с родителями, отсутствие всякого надзора и поддержки со стороны старших родственников;

6. Наконец, почти всегда страдания и ненависть подростка-"колумбайнера" выливалась в соцсети — или прямым текстом, или опосредованно через картинки и музыку.

Какие выводы следуют из этих пунктов? Мы очевидно можем представить себе четкий портрет потенциального "колумбайнера", и американский опыт прекрасно описывает что Рослякова, что Галявиева.

Очевидно вырисовываются и меры противодействия появлению новых убийц: профилактика и мониторинг издевательств в учебных коллективах, отказ от масштабного и пристального смакования подробностей очередного "колумбайна", психологический надзор за учениками, попадающими в группу риска.

Ошибочной видится мера по ограничению соцсетей (посты будущих "колумбайнеров", наоборот, помогают их вычислять), а также по ограничению оборота оружия. По статистике, больше половины преступников крадут оружие у родственников или родителей, то есть у тех, кто получил его легально. Более важным здесь видится выполнение уже существующих норм по выдаче и хранению оружия.

Резюмируя: потенциальных "колумбайнеров" можно вычислять. Ключ к противодействию — эффективная работа психологического надзора за группами риска. Ограничение соцсетей и оборота оружия могут быть или неэффективными, или, наоборот, вредными.

Отрадно, когда кандидат в депутаты озвучивает разумные предложения по исправлению ситуации с оружием, которые не сводятся к парадигме «оружие отнять, всем все запретить и заодно закрыть телеграм».

Тут есть, имхо, что дорабатывать, особенно касательно охотничьих обществ/клубов и учета патронов, который, в общем, и так есть, но направление мысли верное: фокус на исполнении уже существующих положений и локальной доработке мер, а не на запретительстве. Особенно удачным мне видится предложение насчёт психологического опросника/тестирования, сравнимого с тем, что заполняют потенциальные призывники, и продление сроков обучающих курсов по примеру автошкольных.

По опыту могу сказать, что один день теории и практики мало что даст неподготовленному человеку. Евгению удачи, а подобный сдержанный подход в нормотворчестве хочется видеть чаще.

https://t.me/vladivostok1978/6281

Между тем, интересные события происходят в США с прямыми параллелями с нашим богоспасаемым Отечеством: американские республиканцы сместили с поста Лиз Чейни, видную "конгрессменшу", дочь того самого Дика Чейни. Она критиковала Дональда Трампа, выступала за его импичмент и возглавляла неформальное "антитрампистское" крыло партии.

С ее изгнанием окончательно стало понятно, что после поражения Трампа не наступило "очищение партии", на которое надеялся либеральный фланг Америки, республиканцы лишь теснее сплотились вокруг своего кумира и идеи о нечестности выборов 2020 года. Идеи, прямо скажем, сомнительной.

Их можно понять: Демократическая партия тоже не стала адекватнее. В ней все сильнее звучит голос левых сил, и главными бедами Америки все чаще провозглашаются расизм, сексизм, недостаточное внимание к меньшинствам и токсичная маскулинность. Радикализируется одна партия — радикализируется другая.

Почему параллели с Россией? Потому что итоги идущих у них и у нас процессов одинаковые при всей разности систем. У нас после любого инцидента политики спешат выслужиться перед руководством, предлагая как можно более бредовую идею с запретами и ограничениями. Не суть важно, что у идеи нет никаких шансов — за излишнее рвение ругать никто не будет.

В США же ситуация похожая: там после любого инцидента все важнее выслужиться перед партийной линией. Республиканцам — отругать продавшиеся левакам корпорации, феминисток и либералов. Демократам — посетовать на Трампа, трампизм, расизм и сексизм. За излишнее рвение ругать, опять же, никто не будет.

Поляризация в стране растет (уже не первый год), и на эффективности руководства страной это сказывается негативно: работа Конгресса постоянно буксует. Выхода из этой ситуации пока не видят ни демократы, ни республиканцы.

Новая вспышка противостояния между израильтянами и палестинцами лишний раз убедительно доказывает, что в конфликтах редко вообще бывают хорошие и плохие парни, но так хочется их там найти.

Ведь говоря «Удачи Израилю!» мы говорим: «Да, вполне допустимо не выдавать гражданство людям на той территории, что вы захватили. Вполне допустимо заселять своих жителей на территорию, что вам не принадлежит. Вполне допустимо заниматься этническим замещением местного населения, вытеснять арабов, силой выселять их из домов, не давать им гражданства, даже если они хотят: ведь эта земля  принадлежит евреям, ведь так написано в древних книгах». Мы поддерживаем погромы — ведь это хорошие люди бьют плохих людей — верим на слово, когда нам говорят, что лётчики не бомбят жилых зданий, и не видим трупы тех детей, что нам не нравятся.

Говоря «Удачи Палестине!», мы говорим: «Да, уместно бороться за свои права ультранасилием. Вполне уместно запускать сотни ракет по городам, по жилым домам, нападать с ножами на дома мирных жителей, почитать убийц безвинных людей как героев». Мы поддерживаем погромы — ведь это хорошие люди бьют плохих людей — верим на слово, когда нам говорят, что внутри жилых зданий нет военных объектов, и не видим трупы тех детей, что нам не нравятся.

Можно понять участников конфликта — у них война — но зачем это нам, сторонним наблюдателям? Почему мы не можем сказать просто: «Каждый, кто бьёт по мирным жителям, выгоняет их и третирует — преступник»?

Нам постоянно хочется ощутить себя на стороне хороших ребят, на правильной стороне истории. Опыт подсказывает, что чаще всего за взвешенную и объективную позицию вас будет критиковать как одна, так и другая сторона. Взвешенной и объективной ваша позиция быть от этого не перестанет.

Наконец-то: вакцинированным от COVID-19 людям можно полностью вернуться к обычной жизни — маски не нужны ни на улицах, ни в помещениях. Не нужна и социальная дистанция.

Это из новых рекомендаций американских Центров по контролю и профилактике заболеваемости (CDC, такой Американпотребнадзор).

Интересно, что ранее эти послабления отказывались рекомендовать из-за того, что было неясно, могут ли вакцинированные люди переносить вирус бессимптомно, и работают ли вакцины от новых штаммов. Так что, видимо, «не могут» и «работают».

Хочется надеяться, что эти рекомендации побудят и власти других стран постепенно ослаблять ограничения по мере вакцинации.

Нам ждать пока рано: в США вакцинированы (обе дозы) почти 118 млн человек, или 36% населения. В России — 9 млн или 6% населения. Встречаем лето в масках и перчатках.

Хороший обзор санкционной части «антироссийского» доклада Chatham House, подготовленный моим коллегой и другом Иваном Тимофеевым. Примечательно, что уровень экспертизы в докладе довольно низкий даже по фактам: авторы, например, путают, когда вводились первые санкции против России и Ирана.

Из опыта могу сказать: уровень экспертизы по России в США, к сожалению, низок. Дело даже не в том, что Россию не любят — черт с ним — дело в том, что мотивы и цели российского руководства в США не понимают. Это закрывает путь не только к попыткам нормализации отношений, но и к спокойному, пусть и конкурентному, сосуществованию.

Например: многие в США искренне полагают, что Владимир Путин — русский националист. Или, например, что Россия всерьез готовится напасть на Латвию, Эстонию и танками въехать в Киев. Или что Москва предполагает вместе с Китаем создать некий союз диктаторов.

Что касается американских русистов, то первую скрипку играют люди хоть и умные, но крайне одиозные, вроде Джона Хербста из «Атлантического совета». У них резко антироссийская, крайне проукраинская позиция — Россию надо давить, Россию надо душить, надо обложить санкциями все, что можно и всех, до кого дотянутся руки.

Виданое ли дело — здраво оценивающего Россию профессора Мэтью Рожански не утвердили на пост советника Байдена по России, потому что он якобы слишком расположен к Москве. Тем, кто ещё не читал, напомню свое интервью с ним: ему уже несколько лет, но актуально оно и сегодня. Человек слишком пророссийский, потому что, видите ли, не считает, что в отношении Москвы возможные любые иные действия, кроме давления — к чему привело давление, мы видим.

Излишне говорить, что такая позиция контрпродуктивна — санкции не меняют поведения России, лишь ужесточают ее курс, из-за чего начинает трещать мировая система безопасности, выстроенная в свое время Москвой и Вашингтоном.

Между тем, в экспертном сообществе начинают звучать голоса, указывающие: Россия нужна Америке, которой в XXI веке предстоит цивилизационная гонка с Китаем, и уж точно не нужна в ряду противников.

На грядущей в июне встрече Путина и Байдена станет понятно, найдем ли мы хоть какой-то путь взаимодействия на ближайшие годы — если уж не сближения, то по крайней мере разумного сосуществования.

https://t.me/sanctionsrisk/1100

Вот на выходные лёгкий материальчик про Джо Байдена и его нравы — журналисты New York Times пообщались с 20 бывшими и нынешними его соратниками, чтобы изобразить своего рода портрет президента.

Картина интересная — Джо Байден чрезвычайно, до боли в зубах въедлив и дотошен, при этом нетерпелив и может буквально наорать на собеседника, если ему начинают сыпать терминами или если он понимает, что толку в разговоре нет.

На этом фоне интересна его осторожность (или нерешительность, как вам больше нравится) — решения по ключевым вопросам он обдумывает неделями, как было, например, с антироссийскими санкциями. Портрет примечательный, учитывая, что Байден решил остаться с нами, видимо, и на второй срок сразу.

https://www.kommersant.ru/doc/4815462

Интересная ситуация складывается в США на фоне израильско-палестинского конфликта. Все годы американцы — особенно при Трампе — всецело поддерживали Израиль и защищали его от критики на международных площадках.

Сейчас, при Байдене, ситуация меняется, и все большее внимание уделяется правам палестинцев. Причины три. Во-первых, новый виток столкновений особенно серьезен: на западную публику произвело неизгладимое впечатление уничтожение здания в Газе, где располагалась редакция Associated Press. Израиль доказывает, что там располагались помещения, используемые ХАМАС, но это уже никого не интересует: репутационное поражение состоялось.

Во-вторых, внутри Демократической партии растет левое крыло, которое все чаще готово защищать права человека в ущерб американским национальным интересам. Оккупация Западного берега, уничтожение гражданских построек в Газе, израильское законодательство, которое левым видится дискриминационным по отношению к арабам: все это вызывает обоснованные вопросы у наиболее идеологически заряженных демократов.

"У Израиля есть право защищать себя, эти слова и демократические, и республиканские администрации повторяют из года в год. А какие права есть у палестинского народа?" — задается вопросом в колонке для NYT сенатор от Вермонта, давний социалист Берни Сандерс.

В-третьих, конечно, отказ от безусловной апологетики Израиля видится демократам борьбой с наследием Дональда Трампа: именно он в годы правления давал израильскому премьеру Биньямину Нетаньяху "зеленый свет" на все более радикальные шаги. Они, считают демократы, и привели к ожесточению и новой вспышке насилия. Внутри США этот "поворот" бесследно не проходит: на защиту Израиля стеной встали республиканцы, которые как обычно не готовы поступиться национальными интересами ради каких-то прав какого-то там человека.

Примечательно, что американские еврейские организации стали также бороться с этим "левым поворотом": недавно 12 конгрессменов-евреев написали Джо Байдену письмо, где призвали его открыто заявить, что Америка ценит жизни и безопасность палестинцев не меньше, чем безопасность израильтян. Крупнейшая лоббистская организация AIPAC ("Эйпак", Американо-израильский комитет по общественным связям) стала работать над тем, чтобы это письмо подписали как можно меньше законодателей.

Но дело сделано: однозначной поддержки Израиля в США больше нет, и можно ожидать, что в ближайшее время Джо Байден воспримет призыв однопартийцев, и его заявления станут более непредвзятыми. И если "Железный купол" над Израилем все еще крепок, то по куполу дипломатическому явно пошли трещины — вполне возможно, что Вашингтон будет вынуждать своего главного союзника на Ближнем Востоке идти на уступки.

В сегодняшнем решении Госдепартамента не вводить санкции против «Северного потока 2» не стоит искать глубокого смысла: Байден не хочет портить отношения с основным европейским союзником.

Пойдя на не слишком большую уступку немцам (и так, в общем, неизбежную), Байден даже укрепил позиции проамериканских политиков в Германии. России в этом вопросе никто никаких поблажек не делал и делать не хотел — символически корабли, участвующие в возведении газопровода, все равно подпадут под санкции.

Ждать сегодняшнюю встречу минстра Лаврова и госсекретаря Блинкена, тем не менее, все равно интересно: понятно, что обе стороны всё-таки хотят эскалацию прекратить и достичь какой-то стабильности, пусть и стабильности уровня холодной войны.

Хороший и разумный первый шаг — восстановление полноценной работы посольств. От ситуации, когда у нашего посольства в США так и нет пресс-секретаря, и работать в целом все сложнее, а американское посольство у нас похоже на дом с привидениями, не выигрывает никто.

Главный итог встречи Лаврова и Блинкена — возврат к уважению. Уважению и пониманию, что страны друг без друга существовать не могут.

Причем возврат именно американский, Россия в незбежности сосуществования не сомневалась, в отличие от новой администрации в Вашингтоне. Никаких нотаций и нравоучений, как было во время встречи американцев с китайцами: тон общения спокойный и, опять же, уважительный.

Впервые за долгое время мы не слышим обвинений во вмешательстве кибератаках. Формально американцы свой список претензий обнародовали, но сделали это скорее для внутренней аудитории.

«Посольские войны», о которых я писал вчера, тоже есть желание завершить: это хороший знак. Впереди встреча секретаря Совбеза Патрушева с советником по нацбезопасности Салливаном, а затем — разговор Путина и Байдена.

Встречу на высшем уровне можно считать гарантированной: Москва опасалась, что Вашингтон будет использовать площадку для чтения нотаций, но сейчас эти опасения практически развеяны. Улучшения отношений ждать рано, а вот стабилизации — самое время.

Произошедшее в Белоруссии с бывшим главредом NEXTA Романом Протасевичем показательно двумя моментами. Во-первых, в очередной раз зафиксирована новая реальность: реальность, в которой на фоне ослабления США по факту уже нет никакого международного права как жесткого свода правил, и в которой выигрывает наиболее приспособившийся игрок.

Почему Александр Лукашенко посадил самолёт с оппозиционером? Потому что может. Любые санкции, любые ограничения для него будут компенсированы Россией: от мер наиболее болезненных (вроде военного вторжения) он также защищен. Он может — он делает, не размениваясь на сантименты.

Во-вторых, в новых условиях для малых государств единственным важным внешнеполитическим ресурсом становится благосклонность крупных мировых игроков.

Настоящие великие державы вроде России и США пытаются соблюдать какой-то политес и хотя бы стараются прикрываться международно-правовой завесой — на Москве и Вашингтоне лежит глобальная ответственность за «стратегическую стабильность» и выработку каких-то общих правил, беспардонный произвол все же редкость. Мелкие государства такой ответственностью не скованы.

То есть Александр Лукашенко поступает крайне грамотно: он использует инструментарий великой державы, а ответственность на себя берет как лидер небольшого регионального государства. Похожий номер Израиль проворачивает с США.

Остается единственный вопрос — как Москва попросит Минск расплатиться за благосклонность, и компенсирует ли растущие расходы на компенсацию внешнего давления против Белоруссии требованиями, например, углубления интеграции.

В ситуации с самолетом Ryanair нет смысла искать блестящей многоходовой комбинации Александра Лукашенко или его политического гения. Он в очередной раз положился на бесконечный, неисчерпаемый ресурс, которым злоупотреблял уже много лет, на святой Грааль белорусской политики — на российскую поддержку.

Именно мы с вами оплатим политические издержки всей истории с Протасевичем. Если над Белоруссией перестанут летать самолеты и бюджет лишится денег — мы дадим кредит. Если из-за санкций все экономические связи Белоруссии с Европой будут разорваны и ей не хватит денег — мы дадим кредит. "Россия даст денег" это по сути лозунг современного белорусского режима, подкрепленный лозунгом "Россия защитит".

Наша поддержка развращает белорусского лидера: не нужно идти на взаимодействие с оппозицией, не нужно реформировать экономику (что можно сделать без привлечения иностранцев, а банально поощряя развитие частного сектора) — Россия даст денег.

Нельзя сказать, что эта поддержка обходится нам дешево: речь не только о десятках миллиардов долларов, которые могли бы пойти на нужды наших граждан, речь о симпатиях простых белорусов. Делая однозначную и решительную ставку на нынешнего президента, Россия настраивает против себя все иные политические силы в Белоруссии, что аукнется, когда рано или поздно Лукашенко уйдет — самостоятельно или под давлением.

Мы позволяем Лукашенко пользоваться нашим инструментарием, мы позволяем ему действовать самостоятельно, а ответственность сваливать на нас. Мы оплачиваем его внутри- и внешнеполитические эскапады, и не обращаем внимание на злоупотребление и откровенные манипуляции с его стороны. Мы закрываем глаза на откровенное вранье. Главное, пожалуй, и наиболее тревожное: мы позволяем ассоциировать его жестокость и репрессии с именем России. Мы смотрим, как под его руководством Белоруссия становится антироссийской, антирусской.

Хочется верить, что за всем этим неразменным русским рублем, за всем потаканиям сумасбродным действиям стоят стратегия и тактика, а не бескорыстная любовь к дорогому брату или вера в Майка и Ника, лязгающих гусеницами у совместных границ.

Редко когда тезис "неконтролируемая власть неизменно скатывается в безумие" иллюстрируется так ярко. Над Белоруссией не будут летать международные авиакомпании, а белорусских авиаперевозчиков не пустят в ЕС: страна потеряет миллиарды долларов в том числе на воздушном транзите.

Взамен Александр Лукашенко (именно он, не страна) получает совершенно бесполезного с точки зрения информационной работы раскаявшегося оппозиционера. Даже если завтра задержанный Протасевич расскажет, что его план выкопать тоннель в Литву курировал лично Генри Киссинджер, это не будет иметь никакого значения — для одних БЧБ-протест останется единственной надеждой на демократизацию страны, для других — проделками хитроумных западных спецслужб.

Это, конечно, трагедия белорусского президента: годы лавирования между Москвой и Западом закончились. Это была незамысловатая, но эффективная игра: между Москвой, Брюсселем и Вашингтоном, между националистами и русским миром, между глобалистами и консерваторами. Все это вкупе с авторитарной властью позволяло обеспечивать стране относительно высокий уровень жизни и тот самый порядок, о котором с завистью рассказывали гости из России.

Теперь все кончилось. Белорусский президент любой ценой стремился сохранить власть — он сохранил ее и на этот раз, не заметив, как превратился в настоящего, не карикатурного диктатора и мучителя, вписав свое имя в постсоветскую историю однозначно черной краской и замазав образ нашей страны среди жителей Белоруссии. Нет больше многовекторности. Нет больше "Швейцарии Восточной Европы". Есть только власть. И хруст костей на "Окрестина".