Коллеги попросили написать колонку, сопроводительную, общую, к статье историка Паши Аптекаря про дело военных 1937 (80 лет как раз). В колонке я что-то написал, но сейчас подумал в сотый раз, что до сих пор есть нехватка осмысления - по крайней мере у меня. Как эти жестокие, ничего не боявшиеся люди, один за одним падали в одну и ту же психологическую ловушку, в которой их ум и хитрость ничего не значили? Они боялись выглядеть предателями, поэтому соглашались участвовать в сочинении обвинений или, как минимум, соглашались громогласно призывать "расстрелять гада", который только что был их коллегой, потом сами становились адресатами тех же придуманных обвинений, выслушивали те же слова про себя и так же оговаривали себя под пытками. Многие из них прошли несколько таких кругов и не могли не понимать, что эта воронка захватит их обязательно. Трудно представить, что этим людям не хватало твердости или сообразительности или в них было что-то общее, что делало их уязвимыми. Кто-то был идейным, кто-то нет. Большинство пробились наверх благодаря уму, хитрости, жестокости, жили на адреналине, многие к 1937 были еще молодыми. Может быть, все они были просто очень дурные люди, беспощадные карьеристы, убийцы? Они были не буддийские монахи, конечно. Там не было людей, с которыми хотелось бы сесть за один стол, но неправильно думать, что это были какие-то экстраординарно плохие люди. Они были очень разные - и образованные бывшие царские офицеры, и молодые военные из крестьян. Не думаю, что дело в человеческих качествах индивидуальностей. Дело в отсутствии между индивидуальностями какой-либо связи кроме субординации и взаимных подозрений. Минимальная координация между ними по горизонтали остановила бы этот маховик. А никакой координации не было и быть не могло, потому что дьявольская наука ЧК - в умении дробить сообщество и создавать "антиобщество". Даже если людей всего два или три, эта наука умела (и умеет) добиваться того, чтобы не было даже основы для доверия между людьми. Уничтожение доверия, социального капитала тем более направленное, чем выше стоят индивидуальности в пирамиде. Такая видимо была мощь этой дробительной машины, что никакое бесстрашие и никакая жестокость отдельных людей не могла ей противостоять. У меня нет уверенности, что если бы меня искуситель перенес сейчас в это раздробленное "необщество" (антиобщество), то я не зачитывал бы обвинения в "заговоре, финансировавшемся германскими фашистами". Осознавать это страшно