Хороший текст; наверное, лучший из виденных ответов Богомолову, хоть это, строго говоря, и не совсем он. И в отличие от приснопамятного манифеста, вызывает желание думать дальше и как-то доуточнять.
То есть, с одной стороны, я во многом согласен с автором. Действительно: все эти вопли про цензуру, похоже, во многом связаны с тем, что люди, имеющие власть, вдруг сталкиваются с таким же отношением, как люди, власть не имеющие. И истерическая реакция имеющих власть выглядит тем более красноречиво, что в реальности это все по-прежнему крайне диспропорционально (одним угрожает бан в соцсети, а другим увольнение, тюрьма, насилие и проч.).
Я бы даже сказал — собственно, это и в тексте по сути написано, — что всю эту так называемую «новую этику» куда точнее было бы обозначить как «новую публичность» (если уж так нужны ярлыки). В самой этике нового мало, куда больше нового в том, что и насколько становится видимым: то есть, с одной стороны, значительно понижается порог социально-культурного статуса, при котором твое приватное может стать публичным; а с другой, становятся чуть более слышны голоса жертв в самом широком смысле слова. Власть по-прежнему не у них, но у них появляется голос — и возможность высветить несправедливость.
Все это так и все это, по-моему, хорошо. Однако, как это свойственно манифестам, автор строит довольно жесткую дихотомию: есть те, кто сидят на трубах, и те, кому нужны деньги; люди с наличием власти и «ноунеймы»; люди, «чье имя имеет значение в тех кругах, где принимают решения, где люди делят откаты и оффшоры, где пристраивают родственников на работу», и люди, которые им противостоят (осознанно или нет). Со свойственной мне мнительностью я начал думать, в какую из этих групп я бы оказался на взгляд автора текста. Думаю, что в первой: у меня есть какая-то публичность, ресурсы и связи; я «в тусовочке»; и наверное, если меня подставят, как Ваню Голунова, или обвинят в коллаборационизме, как Лену Ковальскую, какое-то количество людей с еще большим количеством связей выступят в мою защиту. Ну и «ОК, бумер» мне не нравится, да.
Не очень приятно обнаруживать себя в этой группе, но допустим (я проговариваю это, потому что для последующего аргумента существенно, что я воспринял это в том числе на личном уровне). Важнее то, что в этом манифесте эти группы представлены как внеисторичные. Ну то есть вот люди, которые наделены властью: Богомолов, Минаев, Баунов, — а мы не наделены. Меж тем я достаточно немолод, чтобы помнить времена, когда никто из этих людей символической властью наделен не был. Каждый из этих людей, как бы к ним ни относиться, пришел и взял эту символическую власть своими текстами в широком смысле слова. Качество этих текстов, опять же, можно оценивать по-разному; как и те социально-культурные иерархии, в которых эти тексты могли становиться способом получения власти. Но нет, ребята, это не про откаты, оффшоры и родственников.
Делать вид, что это так, что источник власти поименованных людей — коррупция (по сути именно это сказано в тексте), не очень классно особенно потому, что сам этот манифест занимается тем же самым, чем когда-то занимались Богомолов, Минаев и Баунов. Он борется за символическую власть. И правильно делает, конечно. И я сам за то, чтобы символическая, да и политическая власть от Богомолова и Минаева ушла к Дарье Серенко и Юлии Цветковой (вот Баунова хотелось бы сохранить, если можно). Но было бы круто в этой борьбе не подменять понятия.
