
Российская академия наук продолжит расширять сеть своих региональных представительств. Об этом на заседании Президиума 18 мая объявил президент РАН Александр Сергеев.
Уже сейчас представительства Академии действуют в Башкирии, Ульяновской, Белгородской и Самарской области. Основная их задача – координация научно-методического руководства, которым занимается РАН по отношению к научным и образовательным организациям регионов, ведущих фундаментальные и поисковые научные исследования на средства федерального бюджета, а также координация направлений научных изысканий и сопряжение между собой различных уровней научно-технологической повестки. Помимо этого, на представительства Академии автоматически ложится задача по работе с Базовыми школами РАН.
Вице-президент РАН Андрей Адрианов добавил, что сейчас уже есть договоренности высокой степени готовности с четырьмя регионами, а всего ведутся переговоры об открытии представительств с 10 регионами.
Какие субъекты федерации открывают у себя представительства Академии, достаточно понятно. Это развитые в научном и технологическом отношении регионы, который видят необходимость в большей координации между своей работой и федеральной повесткой. Дополнительным измерением являются научно-образовательные центры мирового уровня – из 4 действующих представительств 3 открыты в регионах, которые выступают «точками сборки» НОЦ.
Региональная политика РАН за последние годы стала комплексной и многосоставной. Представительства и Базовые школы – самые успешные проекты. Они реализуются совместно с тремя традиционными региональных отделениями – Сибирским, Уральскоим, Дальневосточным – которые осуществляют свои функции в рамках своих макрорегионов.
Именно с региональной политикой связана одна из самых горячих научно-политических тем – создание более высокого уровня интеграции научных организаций Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Принято решение о создании центра РАН – причем в формате практически регионального отделения.
Вообще с региональными научными центрами есть некоторая терминологическая путаница. Под ними часто подразумеваются федеральные исследовательские или федеральные научные центры, которые были образованы путем реальной интеграции научных институтов по географическому признаку.
Академия наук сейчас говорит об ином измерении – о научных центрах как координационных, консультативных и экспертных структурах. То есть о региональных центрах в масштабах одного субъекта федерации.
Процесс распространения региональной сети головной РАН, конечно, может поставить вопрос о соотношении компетенций и полномочий с региональными отделениями – если таковое пересечение возникнет.
Отдельно стоит отметить, что самое крупное – Сибирское – региональное отделение Академии само постепенно переходит к более диверсифицированной региональной политике. Образуя еще один ее уровень – например, был запущен Иркутский научный центр СО РАН. С полномочиями и функционалом – приблизительно такими же, как и представительства головной Академии, но по отношению к самому Сибирскому отделению.
Важным фоном для развития региональной сети представительств является недавнее решение Министерства науки и высшего образования в рамках оптимизации госаппарата ликвидировать три своих территориальных управления, которые были выстроены в соответствие с региональными отделениями РАН.
Вообще, создание представительств должно помочь Академии насытить каналами взаимодействия условное пространство «Центрального отделения» - то есть тех регионов, что не входят в СО, УрО или ДВО РАН, а подчиняются непосредственно самой Российской академии наук.
А как раз в этих регионах идут очень активные процессы внутри- и межрегионального сотрудничества – что видно на примере НОЦ, а также формирующихся консорциумов для участия в программе «Приоритет-2030».
На пути региональной политики у РАН есть много вызовов, но не меньше возможностей. Избранный Александром Сергеевым курс дает надежду на эффективный и достаточно скорый результат.
См. напр.: https://nauka.tass.ru/nauka/11403575