«На, на» // Еще один довольно короткий рассказ
(Для Полины Барсковой)
Анжела, у которой мама уходила накрашенная вечером куда-то на Петроградку и возвращалась домой утром с размазанной помадой и синяками на руках, объяснила им, что главное - никогда не ходить гулять с солдатами, - солдаты оголодавшие, ты пойдешь с одним, а остальные ждут за углом: выскочат, навалятся всей толпой - и тебе конец. От этой фразы у Саши в желудке поднялся нехороший ком, и, чтобы помочь ему провалиться обратно, она засмеялась, и Анжела влепила ей пощечину. Ничего такого в этом не было, из какого-то фильма они тогда взяли моду на оскорбления и пощечины, Саша и сама влепила в тот вечер пощечину Ирке Малой за то, что она сказала про Егорушку: “Он парень с прыщавой совестью". “Никогда с солдатом не пойду”, - сказала Ирка Дырка, поведя большим плечом, - “Меня Павел в землю закатает и ноги оторвет”, - и они покивали, хотя знали отлично, что нет на самом деле у Ирки Дырки никакого восьмиклассника Павла ни в каком Колпино, а потом Анжела сказала, что пора бы им валить, сейчас матери начнут названивать, семь часов уже, и обе Ирки пошли вместе писать на дорожку, и когда все уже стали выходить в коридор и громко целоваться с Анжелой на прощанье по три раза крест-накрест, Саша все сидела на дивана и терла себе пальцами запястье. Через час ледяной троллейбус с полуспящими мужиками и милующейся толстой парой вытряхнул Сашу среди огромных темных многоэтажек и вечных раскисающих котлованов, и она побежала к своему дому так: надо было посчитать сто шагов, а потом угадать, сколько раз раз осталось по сто шагов (всегда получилось одиннадцать или двенадцать); страшно болело у Саши в груди от мороза, и страшно неудобно было бежать, потому что одну руку умная Саша держала в расстегнутой школьной сумке, задирающей юбку и лупящей по бедру, - и там, куда не доставал ни один фонарь, выскочил из-за угла навстречу Саше оголодавший солдат и пошел на нее. "Аааааааааааааааааааа", - засипела Саша и начала пятиться назад, - "Аааааааааааа", - а девятикопеечная подъеденная булка все не хотела вылезать из сумки, цеплялась за молнию, теряла корочку, но Саша дергала и дергала и выдернула-таки, - и, отступая, держа эту булку в трясущейся руке, шепотом стала приговаривать: “На…. На….” Солдат остановился и все не брал булку, - наверное, боялся Саши или слишком ослаб, - и умная Саша положила булку на землю и начала, держа руки за спиной, медленно обходить солдата так, чтобы ни на секунду не терять его из виду, а потом бросилась бежать, и почему-то все не могла перестать считать шаги, и еще не могла перестать думать, что остальные солдаты, наверное, сейчас выскочат, навалятся страшной кучей и станут драться за эту булку, что всей толпой они будут драться за эту булку и что победит, наверное, самый умный. Дед Саши во время войны был генерал-майор и один раз шепотом объяснил ей, притянув к себе и дыша пьяной селедочкой, что всё вранье, что для умного человека всегда кусок хлеба найдется; на запястье у него были следы чьих-то зубов; дед начал рассказывать, как он шел по улице и как там, куда не доставал ни один фонарь, выскочил на него из за угла один человек, - но бабушка оттащила деда от Саши, влепила ему пощечину, и дед ушел и не возвращался до утра.
----
Еще сто тридцать довольно коротких рассказов:
http://linorgoralik.com/koroche.html