Много лет назад я каждый день ездила на работу через довольно бойкий торговый район Тель-Авива - и каждый день проезжала мимо одного-единственного заброшенного магазина среди вполне преуспевающих торговых точек. Там были пустые витрины, голые манекены - и никого. Я развлекала себя теориями насчет этого места: больше всего мне нравилось думать, что это вообще не манекены, а голые, полностью выбритые и тщательно загримированные агенты Моссада ведут наблюдение за улицей, и Родина в опасности; особенно впечатлял меня безрукий манекен: вот, думала я, какая продуманная деталь - очень добавляет достоверности, и заодно ветеран многих войн имеет возможность остаться в боевом строю... Короче, у меня было много идей, и все они сводились к тому, что страшно же за Родину. И вот в один прекрасный день я обнаружила, что в заброшенном магазине открыта дверь и кто-то есть! Я аж извелась вся до вечера. Закончила работать, наконец; прибегаю; там какие-то мужики носят манекены с места на место, руки-ноги валяются, движуха. «Слушайте», - говорю, - «Я понимаю, что это, может, оторванная нога агента Моссада и вы тут, может, собираете по частям погибших в ходе ночной операции товарищей, но я больше не могу: никакой же это все не Моссад, да? Просто это место принадлежит, например, какому-то старику, он уже не может торговать, а продать недвижимость детям не разрешает, и поэтому тут ничего нет - ни магазина, ни ресторана. Да? Я», - говорю, - «не из пустого любопытства; мне за Родину страшно. Она же не то чтобы очень в опасности, да?». А мужики смотрят на меня и говорят: «В каком смысле «тут ничего нет»?» «Ну», - говорю, - «пустые стенки, голые манекены. Ну не томите! Или просто скажите: вам, мол, девушка, знать не положено, - я пойму намек. Или вот этой оторванной мужской рукой в пупырке махните три раза. Ну не мучайте вы меня.» А мужики говорят: «Девушка. Мы тут двадцать лет манекенами торгуем. Уходите, пожалуйста, по-хорошему».
И вот я рассказываю эту историю разным людям с тех пор. Сегодня думаю: дай запишу. Пишу - и тут до меня доходит: а что еще, спрашивается, агенты Мосада должны были мне сказать?..
Короче, опять страшно за Родину. Всегда, короче, страшно за Родину.