Джорджо Агамбен
Один вопрос
Я хотел бы обсудить с вами один вопрос, о котором я не перестаю думать уже больше месяца. Как могло случиться, что целая страна рухнула морально и политически перед лицом болезни, и даже этого не осознала?.. Мера отречения от собственных моральных и политических принципов на самом деле очень проста: речь идет о том, каков предел, за которым человек не желает от них отрекаться? Я считаю, что… порог, отделяющий человечество от варварства, уже был преодолен.
1) Первый пункт, возможно, самый серьезный, касается тел погибших. Как мы могли согласиться с тем - лишь только во избежание неясного риска - что наши близкие и люди в целом не только будут умирать в одиночестве, и, чего никогда раньше не происходило в истории со времен Антигоны и вплоть до сегодняшнего дня - что их тела будут сожжены без церемонии похорон?
2) Затем мы без лишних хлопот, - лишь только во избежание неясного риска - приняли решение ограничить нашу свободу передвижения до такой степени, которой никогда раньше не было в истории страны, даже во время двух мировых войн (комендантский час во время войны был ограничен определенными часами). Поэтому мы согласились, - лишь только во избежание неясного риска - на самом деле приостановить наши дружеские и любовные отношения, так как наш ближний возможно стал источником заразы.
3) Это могло произойти - и здесь мы касаемся корня явления, - потому что мы разделили единство нашего жизненного опыта, который всегда неразрывно телесен и духовен одновременно, на чисто биологическую с одной стороны, и на аффективную и культурную жизнь - с другой. [Нужно напомнить] об ответственности современной медицины за этот раскол, который воспринимается как само собой разумеющееся и который на самом деле является величайшей из абстракций…
Я знаю, что кто-то поспешит ответить, что эти условия имеют временное ограничение, после чего все вернется на круги своя. Поистине странно, что кто-то может верить этому вранью, поскольку те же самые власти, которые объявили чрезвычайное положение, не устают напоминать нам о том, что, когда оно закончится, те же самые директивы должны продолжать соблюдаться, и что так называемое социальное дистанцирование, используя эвфемизм, станет новым принципом организации общества.
Поскольку я призвал каждого из нас к ответственности, я не могу не упомянуть о еще более серьезных обязанностях со стороны тех, кто в особенности должен был заботиться о человеческом достоинстве.
Прежде всего, Церковь, ставшая служанкой науки, которая сейчас стала истинной религией нашего времени, радикально отказалась от своих важнейших принципов. Церковь, при Папе Римском по имени Франциск, забыла, что св. Франциск обнимал прокаженных. Она забыла, что одно из дел милосердия - это посещение больных. Она забыла, что мученики учат, что нужно жертвовать жизнью, а не верой, и что отречься от ближнего - значит отречься от веры.
Другая категория лиц, которая не справилась со своими обязанностями, - это юристы. Мы давно привыкли к безрассудному применению чрезвычайных мер, посредством которых исполнительная власть заменяет законодательную, отменяя принцип разделения властей, который определяет демократию. Но в данном случае перешли все границы, и складывается впечатление, что слова премьер-министра и главы министерства гражданской обороны, как будто бы они были сказаны фюрером, сразу же превратились в закон. И мы не видим, как, исчерпав срок действия указов о чрезвычайном положении, ограничения свободы могут быть, как нам заявляют, сохранены. Какими юридическими средствами? С перманентным чрезвычайным положением?
Всегда есть тот, кто скажет, что жертва была принесена во имя нравственных принципов. Я хотел бы ему напомнить, что и Эйхман никогда не уставал повторять, что он сделал то, что он сделал, повинуясь тому, что он считал принципами кантианской морали. Принцип, который гласит, что нужно отречься от добра, чтобы спасти добро, так же ложен и противоречив, как и принцип, согласно которому, чтобы защитить свободу нужно отречься от свободы.
13.04.2020
quodlibet (полный
текст перевода здесь)
