Анатмавада в переводе Гоблина: Джордж Оруэлл и Инадзо Нитобэ
Коллега в Фейсбуке вспомнил в дискуссии о конфуцианстве и дальневосточном менталитете расхожую цитату из Оруэлла: "В Океании государственное учение именуется ангсоцем, в Евразии – необольшевизмом, а в Остазии его называют китайским словом, которое обычно переводится как «культ смерти», но лучше, пожалуй, передало бы его смысл «стирание личности»."
Очень показательный пример расхожего индоевропейского мифа о Дальнем Востоке как "муравейнике без личностей", чуть ли не "леммингах". Сама антиутопия в стопятисотый раз обыгрывает псевдоконфуцианский социум с "исправлением имён" и "единством ритуала". Оставим в стороне тот простой факт, что реальные муравьи никакого хайвмайнда не имеют и весьма хаотичны, поговорим об истоках попавших в эту цитату и крайне вольно перетолкованных понятий.
В первую очередь, это вообще родом не из Китая - понятие "не-я", 無我 появилось в китайском языке как перевод санскритского слова анатман/анатта, ключевого понятия ещё индийского буддизма. Оно обозначало вовсе не "муравьиность", а иллюзорность "Я" и самости. Благодаря учению Нагарджуны отказ от личностного начала с его страстями как якоря в сансаре был мейнстримом дальневосточного буддизма (за исключением виджнянавады, где отношение к Атману гораздо сложнее).
А как оно оказалось пристегнуто к "культу смерти"? Дальнему Востоку, с его большим вниманием к спокойной повседневной жизни и ее радостям, идея beautiful death куда менее близка, чем индоевропейцам. За это стоит сказать спасибо Инадзо Нитобэ, популяризатору самурайской культуры на Западе.
Самураи очень много взяли из жестокой и индивидуалистической воинской культуры айнов, откуда и ритуальные самоубийства-сэппуку, неодобряемые традиционным синто. Воинское сословие создало свою культуру на основе неоконфуцианства, отвечавшего за порядок и иерархию, и дзэн-буддизма, помогавшего отрешиться от страха смерти и лишних эмоций. Большую роль в достижении "неподвижного духа" мастеров меча играла доктрина 無我. Если "Я" уже мертво, то нечего бояться смерти.
Занятно, что культовые сейчас самурайские кодексы во главе с "Хагакурэ" стали составлять уже в мирную эпоху Эдо на волне ностальгии по феодальным войнам, когда самураи были заняты больше чайной церемонией и изучением трактатов.
Инадзо Нитобэ, потомок самурайского клана, родился незадолго до Реставрации Мэйдзи и неплохо нашел себя в новой Японии. Он изучал агрономию и западные языки, путешествовал, даже принял христианство (вполне в самурайском духе). Женился на американской квакерше и начал писать книги о Японии для западных читателей.
О самураях на Западе узнали благодаря его книге 1900 года "Бусидо: душа Японии", которую с удовольствием читали и влиятельные политики, и молодежь в Америке и Европе. "Оптика" самурайского бэкграунда Нитобэ, благодаря которой он возводит к самурайству все национальные качества и добродетели японцев, повлияла на то, что Японию на Западе стали ассоциировать в основном с самураями и дзэном. Хотя внутри японской культуры самурайская культура - только одна из частей, причем менее связанная с исконной традицией, чем аристократическая и городская культуры. А самое популярное буддийское учение - не дзэн, а учение Чистой Земли, обещающее всем возрождение в раю благодаря милосердию Будды Амитабхи. Бусидо, в духе которого воспитывался Нитобэ, тоже романтизированная версия как раз эпохи Эдо.
На днях расскажу про обратную перспективу - взгляд Миядзаки на индоевропейские ценности
#культурологическое
Инадзо Нитобэ с женой: