Убить отца
В своей работе «Тотем и табу» известный своей любовью к сигарам старик Фрейд объясняет появление первых человеческих институтов, вроде религии, нравственности или первичной организации общества мифом об убийстве братьями своего отца. Дескать, был некий тиранический отец, возглавлявший и терроризировавший дарвиновскую первичную орду, в которой не было места чему-либо кроме как первобытным инстинктам. За этим отцом была абсолютная монополия на оплодотворение всех самок, и чтобы ее сохранять он изгонял из своей орды всех своих сыновей. В один момент братья сговариваются и убивают своего отца. Затем они поедают его, чтобы получить часть его силы, а после раскаиваются в содеянном, запрещая себе совокупляться со своими сестрами и матерями и устанавливают табу на убийство. В знак покаяния они ставят тотем, символизирующий убитого и съеденного отца, прототип бога. Таким образом по Фрейду появляются прообразы современных религии и законов – тотем и табу.
По сути идея Фрейда о зачатии социума является экстрактом из древнегреческого мифа, согласно которому Зевс свергает своего тиранического отца Кроноса (если верить орфикам, то и кастрирует его), освобождает своих братьев и сестер из его чрева и с тех пор, будучи primus inter pares, делит с ними божественные полномочия. Являясь отправной точкой мифа греков, история борьбы с отцом стала архетипом поведения коллективной эллинско-римской Европы, некой программой действий этого континента на тысячелетия вперед, что нашло отражение в западном типе мышления и восприятия мира с его ориентиром на постоянный прогресс и обновление, борьбы нового со старым, завершающегося дарвиновской теорией эволюции и капитализмом с его непрерывным creative destruction.
Сразу возникает вопрос: «кто же этот символический архетипичный отец коллективной Европы?» Ответ лежит в той же древнегреческой мифологии – финикийский царь, правитель территории современного Ливана. Согласно эллинскому мифу, Зевс в образе быка похищает дочь Европу у ее отца и переплывает с ней на спине на остров Крит. Ирония истории в том, что само имя «Европа» является заимствованием из финикийского. Название континента в переводе означает «запад» или «закат» и является однокоренным с арабским словом «Магриб» (арабский и финикийский – родственные языки).
В этой легенде греки, как первые европейцы, аллегорично признались в том, что отец их логоса с Ближнего Востока. Именно оттуда они позаимствовали свою письменность, фиксирующую любое знание, основу цивилизации. Буквы греческого алфавита, ставшего базисом для латиницы, а затем и кириллицы, были заимствованы у семитов-финикийцев: «альфа» – «алп» (бык), «бета» – «бет» (дом). Позже Римская империя, объединившая Европу на фундаменте греческой цивилизации, примет ближневосточный авраамический логос в форме христианства, завершая формирование основ того, что сейчас мы называем Западом.
Теперь же вернемся к Фрейду. Внимательный читатель заметил, что в самом посыле своей идеи он использует слова «орда» и «тиран», как бы их отождествляя. Не имея чётких представлений об устройстве орды, даже очень образованный европеец a priori считает восточные институты, во-первых, примитивными и архаичными, «первичная орда» у него – праотец западных институтов, предок современного общества, а, во-вторых, возглавлять такой институт должен непременно тиран. И тут мы приходим к корням западной идентичности – бунт братьев против деспотичного отца, территориально лежащего на Востоке. Сразу становятся ясными как демократические основы коллективной Европы (союза братьев), так и ее политика на Ближнем Востоке (агрессия против воображаемого отца-тирана).
В этом есть что-то глубоко фрейдистское, не находите?