жареный единорог для луизы розовой
луиза, ты, конечно, знаешь, что говорят
говорят, что весь мир всполыхнул, встрепенулся и даже на грани фола
скоро ареной сражения станет охотный ряд
над новыми ипрами будут парить
новые газовые баллоны
луиза, поверь мне, Веймар сегодня - весь мир
рейн снова вооружают, захвачен марс,
факелы, лутинг, шествия
двадцатые - это глухой подростковый кошмар,
уже не второго мы ждем,
третьего ждем пришествия
луиза, я видел в одном из московских бистро,
тебя за диджейским пультом в бейсбольной кепке,
как вуаль межвременья, закрывшей твое лицо
интерхронум, царящая зыбь в каждой отдельной клетке
я слышал волшебные ритмы, кажется, ар-эн-би,
помните, был такой музыкальный жанр?
и понял, что из всех самых радостных ностальгий,
эта несвоевременность - лучшее, что осталось.
луиза, ведь ты, как и я дитя нулевых
(ладно, я все-таки был рожден на пару лет раньше)
когда об абсурде эпохи сегодня, эпохе серьезных, уставших, больных
не приходилось думать,
не приходилось тратить
свой ментальный ресурс на вселенскую изоляцию
сытая матка эпохи сочилась жиром
модели-анорексички мотыльками плыли по подиумам
нам казалось, что этот мутный пузырь из сибериан лайт и сахалинс бленд
перечеркнет горизонт, что он будет плыть дальше. но тут вроде бы,
все закончилось.
а ты за диджейским пультом, в сопровождении ликторов-преторианцев, в американской спортивной экипировке
пытаешься делать вид:
все осталось как раньше
конечно, в утробе матери-государства, сразу после зачатия
ты глух, нем, слеп, и тебе не понять,
что может быть страшно,
страшно по-настоящему
и, луиза, когда лишить глаз, когда вырвать язык свидетелю
(а ты говорила, что в каких-то случаях это даже разумно)
ты была невозможно права:
никто ничего не заметит.
философ полумна
лавгуд
(из еще одного документа ушедшей эпохи)
сказала: важно, нам важно не чувствовать себя одиноким
ведь именно этого хочет волан-де-морт
нам больше не нужен торг,
с комнатой, топосом, эроcом, вирусом
мы вглядевшись в нежный оскал половины лица
сделаем вид:
все осталось таким же!
под ритм-энд-блюз чернокожих певиц мы вернемся в родной эдем,
отыщем пути назад!
луиза, ведь все мы в каком-то смысле
дети владимира путина.
веришь, луиза, недавно в одном из эссе
дэвида фостера уоллеса, я прочитал
что лобстера (или омара, как пожелаешь)
бросают живым в кипяток,
панцирь омара покрыт бесчисленным множеством волосков,
и животному просто невыносимо, чудовищно больно
(это можно понять по попыткам сдвинуть крышку кастрюли)
луиза, как ты считаешь, а единорог
тоже бы умер
в кипящей воде
за 40 секунд?
этот символ отсутствия, сказки, недомолвок и полумыслия.
каждый из них на казенном счету
в министерстве членистоногих.
и когда все в итоге
рухнет к чертям
мы спилим решетки с окон дворца,
мы впустим в подвалы и спальни
всех помешанных, всех уродов
и тебе, королеве, с бейсбольной кепкой
на пол-лица
будут к ужину подавать
жареных
единорогов