​Стефан Молинью. Практическая анархия. Перевод главы 9, снова про коллективную защиту.

Главой 9 завершается первая часть Практической анархии Стефана Молинью, посвящённая методологии, и дальше пойдёт вторая часть, про аргументацию, изрядная часть которой уже переведена и опубликована начерно волонтёрами, так что я в свободное время подрихтую немножко следующие шесть глав, а доложусь уже по факту, дабы не мельчить.

Если в восьмой главе Молинью объясняет, почему коллективная защита от внешнего вторжения при анархии более эффективная, чем при государстве, то в девятой показывает на нескольких исторических примерах, что не так с государственной так называемой защитой.

У перевода этой конкретной книжки как-то не образовалось постоянного спонсора, в отличие от Эрика Мака, на которого донатит Алекс Дворецкий, и Дэвида Фридмана, на которого донатит Дима Коваленко. Здесь был Битарх, но он, видимо, потерял интерес, буду рада, если кто-то перехватит инициативу.

#Молинью, #перевод, #Практическая_анархия

​Государство 2.0

В дружественном проекте Libertarian State (старое название — Антигосударство, что кагбе намекает на эволюцию мысли) вышел перевод статьи Авиезера Такера Панархия: государство 2.0. Статья не слишком примечательна, поскольку излагает основные мысли в защиту панархии, обозначенные ещё родоначальником термина Эмилем де Пюидом.

А дальше Вэд Нойман, который, собственно, и ведёт этот канал, выпустил уже свою статью про государство 2.0, где начинает с критики Такера, а затем развивает собственные теоретические построения, где от изначальных идей панархии переходит к концепту чартерных городов.

Для начала Вэд переопределяет понятие государства. Вместо отпугивающего либертарианцев представления о государстве как монополисте на легитимное насилие он предлагает обозначить государство как стабильно поддерживаемую на определенной, не обязательно строго фиксированной, территории инфраструктуру для проживания людей. Это куда более травоядное понимание сабжа, которое выводит за скобки всякие там дискуссии о стационарных бандитах и прочую публицистику, сосредотачиваясь на фактической организации жизни.

Основной прогноз статьи в том, что государство 1.0 по мере распространения чартерных городов всё больше будет сводиться к роли консьержа, получая за это фиксированную оплату.

Что касается стратегии, то Вэду по-прежнему видится наиболее оптимальным подход Поля Ромера: на чистой незаселённой территории, с нуля, предваряя строительство получением твёрдых гарантий от государства, и детально разрабатывая собственную хартию, на основе которой будет строиться дальнейшее взаимодействие между государством 2.0 и его гражданами.

Нетрудно видеть, что мы, в Монтелиберо, действуем по Вэду неоптимально: вообще не поставили официально государство в известность, что мы тут занимаемся политическими экспериментами на его территории, а пытаемся вместо этого просочиться исподтишка и если потребуется, легализовывать себя уже тогда, когда разовьёмся. Не знаю, мне кажется, что так как раз надёжнее: куда проще получить фактическое признание, чем предварительное разрешение. Вот бы Сатоши-сенсей кого-то спрашивал, можно ли ему запустить биткоин…

#панархия, #стратегия, #теория

​Ах, если б люди были добры, как бобры!

Есть у меня в подписках один крохотный, но симпатичный канал преимущественно про практический агоризм, но иногда его заносит порассуждать и об отвлечённом. И вот не так давно он внезапно принялся за серию постов о битарховой теории переустройства человечества на базе механизма ингибирования насилия. Разумеется, я не могла пройти мимо такого, дождалась, пока серия закончится, и теперь рекомендую её вам, с каналом заодно.

Вот этим постом она начинается, и далее можно читать много постов почти подряд вплоть до вот этого, финального. По счастью, они в основном невелики. У меня обычно не хватает занудства лезть в особо подробные разборы сложных тем, и я их охотно оставляю мужчинам, а сама потом усваиваю полученный продукт и советую другим, если сочту годным.

Заканчивает автор многозначительной ремаркой:

Остаётся открытым вопрос «чем бы ловчее заменить теорию Лоренца?». Пока думаю.

#агрессия, #Битарх, #критика

Анархизм против анархии, экспликация

Прочла статью Константина Морозова с красивым названием Анархизм против анархии.

Если вкратце, то в ней указывается, что: 1) есть философский анархизм, то есть убеждение, что государство не имеет морального права принуждать людей, и есть политический анархизм, то есть убеждение, что государство должно быть упразднено; 2) из философского анархизма не обязан вытекать политический, и можно отказывать государству в праве на принуждение, однако не стремиться государство изжить.

Константин заявляет: принципиальный анархизм требует морального реализма — убеждения, что существуют объективно-истинные моральные суждения … , потому что иначе сам анархизм будет не более, чем набором чьих-то персональных хотелок. Между тем, анархисты же не отрицают правомерность любого принуждения, они допускают его ради предотвращения более ужасного принуждения. Но если принуждение допустимо, например, чтобы предотвратить ещё более ужасное принуждение, то почему этим не может заниматься государство? Иначе говоря, если государство хорошо себя ведёт, то почему мы должны требовать его упразднения? А любые примеры плохих государств всегда можно списать на частные случаи, подлежащие точечному исправлению.

Статья была бы неполной, если бы автор не потрудился разобрать очевидный вопрос: почему государство подавляет своих конкурентов в вопросе легитимного принуждения? В качестве обоснования говорится, что правильное государство, к которому у философских анархистов не должно быть претензий, ограничивает конкурентов ради соблюдения единых прозрачных процессуальных правил, иначе говоря, для исключения самосуда. То есть самооборона это норм, а вот расчленять обезвреженного правонарушителя — не норм (привет Александру Татаркову с его постоянным лейтмотивом «не надо государственных тюрем, дайте мне того, кто домогался моей дочери, я его на органы продам»).

Во второй части статьи автор анализирует вопрос о том, как можно было бы попробовать обойти найденные им дыры в обосновании политического анархизма через моральный субъективизм. Не получится оправдать претензию государства на осуществление оправданного принуждения, если не существует никакого единого и универсального стандарта оправданности принуждения. Дальше он галопом проскакивает по Штирнеру, Светову, Бельковичу и Хоппе. Возражения Константина против идей помянутых лиц сводятся к следующему:

Если только сам человек — это конечная инстанция в определении хорошего и плохого, то почему принуждение кого-либо к тем моральным порядкам, на которые он не давал согласия, будет неправильно? Его субъективное суждение на этот счёт не может иметь больший вес, чем столь же субъективное суждение лица, осуществляющего принуждение, что это принуждение оправданно.

Иначе говоря, по мнению Константина, если мы становимся на позиции морального субъективизма, то мы тем более оставляем идеи о необходимости упразднения государства без какой-либо опоры. Для кого-то государство зло, для кого-то добро, все правы, расходимся.

В заключение автор констатирует, что наиболее перспективным направлением работы для анархистов является поиск сильных практических аргументов в пользу того, что безгосударственное общество будет эффективно, а вот всякую там воинственную риторику в адрес государства лучше бы поумерить, присмотревшись скорее к планам всяких полезных реформ.

Я уже разок пересказывала предыдущую морозовскую статью о моральном реализме, но никак не откомментировала, а он тем временем ещё настрочил. В следующем посте я всё-таки собираюсь высказаться по поднятым им интересным вопросам.

#анархия, #Константин_Морозов, #мораль, #принуждение, #философия

​Константин Морозов и ложная дилемма

Напоминаю, о чём речь. Вот пересказ первой статьи Константина Морозова — о том, что либертарианцы должны принять моральный реализм, а вместе с ним согласиться на кое-какие налоги, а вот пересказ второй статьи — о том, что либертарианцы должны принять моральный реализм, а вместе с ним согласиться на государство и кое-какое государственное принуждение. Кто сомневается, что статьи пересказаны корректно — там есть ссылки на первоисточники, можете ознакомиться с ними.

На мой взгляд, Константин предлагает ложную дилемму. Вот стул с пиками морального реализма, и если сядете на него, то ваши хотелки ничего не значат, пока они противоречат единственно верной объективной морали, которую вам будет диктовать государство устами придворных интеллектуалов. А вот стул с хуями морального субъективизма, сядете на него — и ваши хотелки значат не больше, чем хотелки любого государственника.

Разумеется, после маржиналистской революции в экономической теории сколь-либо серьёзно говорить об объективности ценностей не приходится, и моральные философы могут хоть из кожи вон лезть, пытаясь изобрести силлогизмы, доказывающие обратное — так что, недолго думая, я усаживаюсь на второй стул, и начинаю вещать с этого уютного треножника, стараясь делать это более внятно, чем свойственно пифиям.

В своей книжке про анкап я описываю мораль так:

- Конфликт это состояние, при котором один и тот же объект (предмет конфликта) рассматривается в качестве средства для достижения различных целей, причём одно использование затрудняет другое или даже делает его невозможным.

- Каждый человек вырабатывает свои собственные внутренние установки, какую тактику поведения при каких конфликтах выбирать. Это его личные этические нормы.

- Ну а мораль — это просто вызывающий наибольшее одобрение в том или ином обществе порядок поведения при конфликтах.

Таким образом, мораль основана на субъективных ценностях отдельных людей, но при этом являет собой умозрительный объект, который вполне может быть грубо очерчен в каких-нибудь чеканных заповедях, а тонкости той или иной морали могут обсасываться в сотнях трактатов и тысячах художественных текстов. В частности, мы можем довольно внятно описать и либертарианскую мораль, при этом изрядное число либертарианцев признает в целом для себя эти нормы, но, конечно, не преминет поспорить по разным тонким моментам.

Разумеется, либертарианская мораль включает в себя норму о допустимости принуждения с целью справедливого разрешения конфликтов (справедливость это ощущение соразмерности ценности предмета конфликта и ущерба от конфликта). Но при этом либертарианская мораль также требует от человека личного вступления в конфликт на справедливой стороне, и это полностью отрицает любые поползновения на монополию в сфере легитимного принуждения. Ценность децентрализации для либертарианца выше ценности денежной эффективности. При прочих равных он предпочтёт децентрализованное решение. При большей выгодности централизованного — может допустить для себя его использование в качестве морального компромисса и продолжит поиск более морально комфортной для себя линии поведения.

Я сейчас говорю не в категориях должного. Никто не должен принять именно либертарианскую мораль. Но если примет, то его действия будут обусловлены примерно вышеизложенными соображениями. Либертарианские хотелки лучше, чем хотелки этатистов — для либертарианцев, ибо ценности субъективны. Они лучше, чем хотелки этатистов, также и для многих других анархистов, минархистов, либералов, консерваторов и ещё некоторых других умозрительных моральных типажей. Моё дело простое — сформулировать эти хотелки, и следовать им. А порхание отдельных моральных философов вокруг стула с пиками я предпочитаю считать просто разновидностью интеллектуального мазохизма. Почему бы и нет, лишь бы на людей не кидались.

#Константин_Морозов, #либертарианство, #мораль

​​Неизбирательное насилие, «легитимное» насилие и научно-технический прогресс

Волюнтарист, Битарх

На данный момент в обществе, особенно западного образца, принята модель так называемого допустимого, избирательного или «легитимного» насилия. Состоит она в том, что насилие допустимо по отношению к определённому человеку исходя из закона, принимаемого большинством людей на определённой территории. Однако поскольку это культурная норма, её нельзя рассматривать как данность, необходимо понимать, что в других обществах эта норма может отличаться. Значительную часть истории человечества и в значительном количестве обществ практиковалась совсем иная модель неизбирательного насилия. Сейчас нам особенно об этом могут напомнить недавно взявшие в Афганистане власть талибы. И состоит она в следующем:

- Насилие может быть применено не только к нарушителю закона, но и к его семье, родственникам, друзьям, и даже случайные люди, совершившие совсем незначительные проступки, а то и вовсе ничего не совершившие, могут стать жертвами насилия с целью устрашения общества и укрепления власти;
- Отсутствие свободы на согласие или несогласие с установленным законом, в том числе путём смены места нахождения и проживания ввиду ограничения свободы передвижения.

При прочих равных условиях, у сторонников неизбирательного насилия больше шансов на победу в сравнении с теми, кто выступает за умеренное насилие. Они не будут останавливаться перед тем, чтобы запугать общество, провести жестокие чистки, и даже устроить массовые убийства и геноцид. Ввиду намного большей готовности совершать насилие их насильственный потенциал куда выше.

Но в реальности условия, как правило, равными не бывают. И одним из важных условий является уровень технологического развития. Например, это условие сыграло решающую роль в колониальных завоеваниях со стороны европейцев, или в недавней борьбе с терроризмом на Ближнем Востоке (в том числе и с исламским государством). Если бы такого обстоятельства не было, если бы уровень технологического развития у всех был равным, то представители Западного мира попросту бы проиграли в подавляющем большинстве сражений. Не было бы ни колонизации уже заселённых другими народами земель, про борьбу с террористическими группировками и вовсе сказать нечего. Сторона, прибегающая к менее избирательному насилию, имела бы намного большие шансы победить, и в этих случаях последствия были бы фатальными.

При отсутствии значительного технологического превосходства Западный мир легко может быть завоёван просто вооружённой автоматами Калашникова толпой талибов, игиловцев или ещё каких-то психов. В случае сохранения порядка избирательного насилия ему не обойтись без научно-технического прогресса. Но НТП в свою очередь создаёт определённые риски насилия, в том числе катастрофические. Не за горами то время, когда даже небольшие организации, а то и отдельные люди смогут, например, воссоздать опасный вирус или овладеть сверхъёмкими энергоносителями. Страшно представить, что произойдёт, если высокие технологии будут применены в насильственных целях. Кроме того, такими технологиями в конечном итоге могут завладеть те же террористы (для технологий свойственно перетекать из рук в руки), и тогда уже технологический отрыв не будет играть роли – в случае оружия массового поражения не нужно быть развитее или сильнее противника, достаточно лишь нанести ему неприемлемый ущерб.

Учитывая критическую важность научно-технического прогресса, а также создаваемые им риски, можно сделать вывод о необходимости борьбы с насилием. Пока насилие принимается как данность, разные группы людей будут выбирать разные подходы между избирательным и неизбирательным насилием. И выбравшие второй вариант менее цивилизованные и более насильственные люди будут сильно угрожать жизни тех, кто выступает за избирательное или умеренное насилие. Особенно хотелось бы донести эту мысль до консерваторов, которые прогресс нередко недолюбливают. Остаётся лишь бороться с насилием как явлением в целом. Только полностью искоренив его можно избавиться и от соответствующих ему рисков.

​Завершение обсуждения ложной дилеммы

В предыдущих сериях: мой пересказ статьи Константина Морозова «Анархизм против анархии», моё объявление ключевого тезиса этой статьи постановкой читателя перед ложной дилеммой.

Далее Константин отреагировал на мою статью у себя в канале, и в комментариях под этим постом у нас с ним состоялась более или менее содержательная дискуссия, оставившая у каждой из сторон ощущение своей правоты, но при этом сопровождавшаяся корректировкой каждой стороной даже не столько своей ранее заявленной позиции, сколько подхода к её изложению. Последний ответ в беседе принадлежит Константину, и я, пожалуй, оставлю за ним последнее слово, чтобы не писать вскоре ещё один апдейт по этой же теме.

Не знаю, как вам, а мне левое либертарианство стало чуточку понятнее. Не в том смысле, что я стала к нему ближе, а в том, что теперь я ожидаю от его типичных представителей меньшего людоедства, чем от какого-нибудь условного Карла Франко, будь он хоть трижды правым и трижды анкапом.

#Константин_Морозов, #мораль, #субъективизм

​​Важность криптовалют в обеспечении гуманитарной помощи

Волюнтарист, Битарх

Когда в каком-то обществе наступает серьёзный кризис и люди теряют не только свои права, свободы и накопленное богатство, но и буквально лишаются средств к существованию, неравнодушные представители других обществ всячески стараются им помочь. Организация предоставления гуманитарной помощи является непростой задачей, особенно в кризисных условиях. Но на помощь могут прийти криптовалюты, которые позволяют обеспечить эту помощь наиболее доступным способом.

Речь идёт об Афганистане – стране, где власть захватила террористическая группировка Талибан. Экономика страны практически остановилась, а люди потеряли доступ к своим вкладам и накоплениям. Террористический режим был подвергнут значительным санкциям со стороны Запада, и хоть президент США вывел из-под санкций гуманитарную помощь, банки блокируют направленные в Афганистан транзакции, да и международная система проведения платежей SWIFT на территории Афганистана попросту перестала работать. Это сделало практически невозможным предоставление гуманитарной помощи жителям Афганистана с помощью классических финансовых инструментов.

На помощь пришли криптовалюты, которые оказались практически единственной возможностью отправлять средства жителям Афганистана. Так, американка афганского происхождения Фереште Форуг, основавшая школу программирования для женщин в афганском городе Герате, превратила её в импровизированный криптобанк. Это позволило переводить студенткам заведения деньги, которые на месте они могут обменять на афгани (деньги Афганистана) и купить себе еду и медикаменты. А выросший в Сиэтле афганец Санзар Какар ещё в 2019 году создал для жителей Афганистана мобильный электронный кошелёк HesabPay, работающий, в том числе, и с криптовалютами. Как он утверждает, у 88% семей в Афганистане есть хотя бы один смартфон, что позволяет им торговать, переводить друг другу деньги и получать транзакции из-за границы абсолютно не касаясь ни банков, ни режим Талибана. И это может позволить спасти миллионы афганцев, столкнувшихся с риском умереть от голода. Также сообщается, что предоставляемые криптовалютами возможности активно изучаются и международными благотворительными организациями.

Теперь должно быть предельно ясно, как криптовалюты способны спасти миллионы нуждающихся людей от верной гибели. Иногда криптовалюты подвергаются обвинению в том, что они – лишь финансовая пирамида, работающая ради обогащения ограниченного круга богатых лиц, а значит во благо простых людей их необходимо запретить. Конечно же такие утверждения неверны, да и запретить криптовалюты попросту невозможно, кроме как полным отключением сети интернет. И можно сделать вывод, что человек, который выступает за благо людей и предоставление помощи нуждающимся, но при этом является противником криптовалют, абсолютно непоследователен в своих рассуждениях. Криптовалюты являются благом для обычных людей, а особенно тех, кто попал в незавидное положение.

​Новости проекта Montelibero, выпуск 9

Выложила у себя на сайте очередной обзор состояния дел в проекте, но для телеграма там многовато картинок, так что не вижу смысла кидать сюда голый текст, лучше сходите посмотрите в полном формате.

Вкратце: инфраструктура продолжает совершенствоваться, взаимопомощь участников проекта - укрепляться, а государство, как обычно, вставляет палки в колёса, но, в общем-то, по мелочи.

#Montelibero, #новости

Грузия закрывается

Два с половиной года назад я всерьёз рассматривала Грузию как подходящую страну для обустройства там и построения вокруг себя симпатичного локального анкапа. Тем грустнее мне сейчас понимать, что всё-таки прав был Антон Епихин, когда проводил анализ, где сподручнее всего начинать работу над построением либертарианского сообщества, и Грузию отмёл.

Когда-то давно, при позапрошлом президенте, Грузия в ответ на российские санкции только шире открывала двери для русских, предлагая им свободно приезжать, селиться, покупать имущество и заводить бизнес. Сейчас она начинает ограничивать политическую иммиграцию, и даже просто временный въезд в страну для тех, кто публично декларирует чуть более свободные принципы, чем текущее грузинское правительство.

Ехать в страну, где бывший президент, выступавший условно на стороне свободы, сидит в тюрьме — это более странное решение, чем ехать в страну, где президент находится в оппозиции к премьеру, и оба отчаянно лаются, но ни о каких посадках речи не идёт. Ехать в страну, которая не пускает политэмигрантов из России — более странное решение, чем ехать в страну, которая их России не выдаёт. В сущности, всё, что роднит сегодня Грузию и Черногорию — это горы, море и отсутствие прямого авиасообщения с РФ.

Я надеюсь, что те российские либертарианцы, которые уже переехали в Грузию, успеют выскочить из страны до того, как их внезапно решат депортировать в РФ. Нас слишком мало, чтобы разбрасываться людьми.

Со своей стороны могу лишь обещать, что продолжу строить удобную площадку для приёма тех, кто будет приезжать к нам в Монтелиберо.

#Грузия, #регуляции, #Черногория, #эмиграция

И всё-таки там было хорошо…

​Анкап и неидеальный мир

Подытожила первый раздел второй части своей книжки про анкап: в первых двух главах у меня было про проблемы, вызванные неидеальностью мира, а теперь добавила главу о том, как анкап это семейство проблем забарывает. Главка небольшая, но я упаковала в неё основные подходы из фридмановского талмуда Порядок в праве, каковой талмуд для этого предварительно потребовалось осилить, чего и вам советую, там куда интереснее, чем у меня.

Дальше предполагается схожим образом поступить с семейством проблем, вызванным неидеальностью человека и неидеальностью человеческого общества.

#анкап, #книги

​​Может ли вообще существовать «монополия на насилие» и «легитимное насилие»?

Волюнтарист, Битарх

В своих идеях сторонники силовой государственной власти ссылаются на так называемое допустимое (а то и якобы необходимое) или «легитимное» насилие, на совершение которого притом должна быть монополия у одного-единственного агента (государства) в обществе. Но тому, какое именно насилие можно считать допустимым, необходимым или легитимным, и в чьих руках оно должно находится, как правило, чёткого определения не даётся. Всё сводится к целям, каких целей придерживается тот или иной этатист – в тех рамках для него насилие и оправдано, а «монополия» на насилие должна принадлежать ему и/или тем, кто разделяет лично его взгляды. Этого не меняет даже приверженность демократии, поскольку демократ хотел бы, чтобы монополия на насилие точно принадлежала именно приверженцам демократии, просто он не считает важным, какие у них будут взгляды на другие вопросы.

По этой причине о какой-то определённой легитимности насилия не может быть и речи. Так, авторитарный консерватор должен понимать, что по мнению авторитарного коммуниста его место находится на глубине двух метров под землёй, и наоборот. У каждого сторонника насилия своё собственное понимание его легитимности, о котором никак не получится договориться.

Монополии на насилие и вовсе не может существовать как реализованной на практике модели. «Монополия» стационарного бандита на насилие теряется, как только другие люди, даже в рамках одного и того же государства, берут правление в свои руки. Вечных правительств не бывает, рано или поздно происходит либо смена власти, либо смена взглядов некоторых членов текущей власти (которые конечно же устраняют из политической жизни ещё своих вчерашних коллег, оставшихся с предыдущими взглядами). И с помощью насилия в новых руках, и насилия, легитимность которого теперь обоснована иначе, уничтожаются достижения тех, кто до этого считал насилие легитимным лишь в рамках своих собственных взглядов и монопольно принадлежащим лишь своим собственным рукам.

Мало того, монополия на насилие вполне себе нарушается теми, кто совершает его в частном порядке. Пока в обществе есть люди, способные при тех или иных обстоятельствах совершить насилие, высказывания о владении монопольным на него правом будут преувеличением. В конце концов, «нелегитимные» насильники могут даже попытаться устроить переворот. Посчитали бы сторонники монархии или демократии понимание применимости насилия со стороны большевиков легитимным? Нет. Но на практике это ничего бы не поменяло.

В действительности государство может обладать лишь «сравнительным преимуществом в применении насилия», о чём и писал Макс Вебер в определении, собственно, государства. Но эта формулировка многими была неверно понята или просто неверно пересказана, из-за чего и возникло понятие «монополии на насилие», которой в реальности не существует. А уже обладая лишь сравнительным преимуществом в насилии, а не фиктивной монополией на него, государственник никак не может гарантировать, что насилие будет играть на руку именно ему – когда-то у него отнимут этот инструмент и со всей силой ударят им по нему самому, его сторонникам и его идеям. И это ещё раз говорит о том, чем же лучше инструмент свободной деятельности и добровольной договорённости в сравнении с инструментом силы.

​Правовые системы, сильно отличающиеся от наших. Перевод главы про еврейское право.

Развлёкшись об Исландию Века саг, далее я продолжила перевод фридмановской книги о правовых системах, сильно отличающихся от наших, уже по порядку, так что на очереди у меня четвёртая глава, и едва ли не самая длинная во всей книге, потому что посвящена она праву избранного народа, который накопил за свою многолетнюю историю просто бездну разного законодательного материала.

Как обычно, с переводом сносок и довёрстыванием этой главы в формате электронных книг я расправлюсь позже, а пока хочется уже скорее представить вашему вниманию то, что есть, не вылизывая. Как обычно, прозрачно намекаю, что неплохо бы задонатить.

Дальше на очереди исламское право, и мне заранее любопытно, какое место в нём занимают такие общеизвестные практики, как извинения без штанов.

#перевод, #право, #Фридман

Токеномика Монтелиберо. Часть 1, теоретическая.

Неожиданно для себя разродилась обстоятельной статьёй, посвящённой сабжу. Тому было две причины. Во-первых, один из участников проекта Монтелиберо принёс показать свою статью примерно на ту же тему, которая мне сильно не понравилась стилистически. А во-вторых, известный мэйнстримный экономист (такие среди либертарианцев тоже бывают, в семье не без урода) Григорий Баженов выпустил ролик, в котором рассказал, насколько ему неинтересны криптовалюты, и насколько они не должны быть интересны любому уважающему себя экономисту.

Так что я постаралась достаточно внятно расписать, как  устроен наш проект именно в плане его экономического движка.

Вторая часть будет носить практический характер и, как я надеюсь, целиком перекочует в раздел Инструкции моего сайта, а контуры третьей я ещё не до конца себе представляю.

#Montelibero, #токеномика

​​Важно не то, к чему люди стремятся, а то, как они это делают

Волюнтарист, Битарх

Принципиальным отличием между идеей свободного общества и любой государственнической идеологией является не то, к какой конкретной модели общественного устройства стремятся их сторонники, а то, какими методами они реализуют эти стремления. Если бы разница состояла только в конечных целях, то никакого принципиального отличия и вовсе не было бы. Ведь действительно, в свободном обществе могут быть реализованы любые модели общественно-экономического устройства и системы взаимоотношений субъектов на основании принципа ненасилия, добровольных договорённостей и в рамках свободных ассоциаций. В противовес этому политические идеологии всегда предлагают одну конкретную общественную модель, необходимую для обязательной реализации по отношению ко всем людям, в том числе через насильственное принуждение.

Когда люди сталкиваются с незнакомой для них идеей общественного устройства, то они почти всегда начинают задавать вопросы формата «как в рамках этой идеи будет решаться такая-то проблема». Подобный подход к познанию идей неудивителен, ведь большинство из них предлагают конкретное и единое для всех решение. Люди привыкли к тому, что нужно выбирать всеобщую цель, обязательную для каждого под угрозой применения насилия. Однако если пытаться объяснять идеи свободы находясь в этих рамках, то скорее всего ничего не получится – слушатель оценит ваш ответ исходя из собственных предпочтений и представлений о возможных решениях, которые могут далеко не совпадать с вашими позициями. Очевидно, в его глазах это выставит идеи свободы непривлекательными, а то и вовсе несостоятельными.

Разумеется, моделирование возможных решений важно, полученный ответ всё же способен выступать в качестве убедительного довода, однако он не может быть чем-то большим, чем дополнением к основной аргументации. А сама основная аргументация должна показать людям то, о чём говорилось в прошлом абзаце – конкретного и обязательного решения не существует!

Но как всё же та или иная проблема будет решена? Да очень просто – так, как сам человек захочет исходя из собственных предпочтений и взглядов. Вот как каждый человек подойдёт к решению своих проблем, так они решены и будут. Если же брать общие для множества людей вопросы и проблемы, то они будут решены исходя из того, как люди договорятся их решать. Каждый человек может объединяться в ассоциации с другими людьми ради создания собственного общественного порядка, распространяющегося на членов этой ассоциации.

Поэтому необходимо спрашивать слушателя о том, как он сам бы решил ту или иную проблему, если бы возможность принимать решение находилась в его же руках, а реализация распространялась на тех, кто имеет с ним соответствующие соглашения или участвует в одной ассоциации. Его ответ на ваш вопрос будет ответом и на его вопрос. Только так идея свободного общества может быть объяснена наиболее точно и привлекательно. Лишь так получится донести, что она состоит в методе – свободе деятельности, договорённости и ассоциации, а также ненасильственном сосуществовании, но цели при этом могут быть совсем разными.

Конечно, это не прозвучит убедительно для тех, кто беспрекословно считает, что реализация своих личных стремлений или стремлений некой разделяющей их взгляды ассоциации требует насильственного принуждения других людей к принятию их идеалов. Скорее всего в данной ситуации необходимо применять аргументы, демонстрирующие отрицательные экстерналии насилия и дискредитирующие его как явление в целом. Но если и это не прозвучит убедительно, тогда остаётся лишь прекратить разговор. В конце концов объяснять что-то людям, имеющим сильные насильственные убеждения (или даже склонности к совершению насилия) просто бессмысленно, на них можно только надавить осуждением, остракизмом и различными санкциями, а также от них стоит готовиться защищаться, ибо они при первой же возможности и вас решат принудить силой к подчинению.

​Что будет происходить с заброшками при анкапе?

Сталкер

Итак, у нас есть город, то есть довольно плотное поселение, где права его обитателей на те или иные пространственные объекты сложны, взаимно обусловлены, взаимно проникают, постоянно входят в незначительные коллизии, и это воспринимается как норма. Человек платит за развитую инфраструктуру не только деньгами, но и тем, что его постоянно в какой-то мере беспокоят соседи. Иногда коллизии становятся значительными, и тогда это требует разбирательства.

Напомню принципы легитимного приобретения прав собственности при анкапе: гомстед, обмен, возмещение, производство. Как же в описанных выше сложных условиях могут быть приобретены достаточно чёткие права собственности на заброшку? Сквоттеры вполне логично применяют первый способ и занимают пустующее строение, просто потому что никто до них этим способом не воспользовался. Что убережёт их от того, что завтра к ним на порог не явятся возмущённые соседи, размахивая оговоркой Локка? Только остальные три способа приобретения прав собственности.

Добровольный обмен. Сквоттеры могут договориться с другими жителями города о том, какие именно блага они будут поставлять им в обмен на признание их права на сквот. Например, устраивать те самые концерты, обеспечивать ночлег бездомным, поддерживать опрятный внешний вид здания, оплачивать коммунальные счета.

Возмещение. Сквоттеры могут встать на пороге своей новой собственности с ружьями и заявить, что те, кто оспаривает их право собственности, смогут отнять его лишь у их хладных трупов. Готовность нести издержки войны ради защиты своего имущества всегда была очень веским доводом в пользу признания права собственности, если чьи-то ещё права не будут выглядеть более вескими (а в условиях заброшки более веских прав, чем у сквоттеров, ни у кого нет). Также сквоттеры могут объявить, что в возмещение за захват имущества (и, стало быть, за то, что отняли право на захват этого же имущества у других потенциальных желающих) они готовы задонатить такую-то сумму в тот или иной фонд благоустройства города. Согласие принять деньги будет означать признание правомерности сквоттинга.

Производство. Сквоттеры могут развернуть переоборудование захваченного строения под свои нужды, и тогда каждый, кто мог бы претендовать на альтернативное использование заброшки, будет прикидывать, что если бы он, например, силой выгнал их месяц назад, когда они только въехали, а те взялись бы судиться, то максимум бы получили с него цену аренды хостела за пару ночей. А сегодня они уже слупят с него возмещение издержек за все вложенные в сквот силы и ресурсы.

Что делать сквоттерам, я обрисовала. А что делать горожанам, если они уж очень не хотят, чтобы заброшки доставались кому попало? Просто по возможности избегать их образования. Например, в договорах об оказании коммунальных услуг мог бы содержаться пункт о том, что в случае, если собственник обслуживаемого объекта утратил своё право, не разорвав договора на обслуживание, то на период до вступления нового собственника в право владения поставщик продолжает обслуживание по последним действующим расценкам в долг под залог объекта. Таким образом, сквоттеры оказываются перед ситуацией: этот дом не ничей, он в залоге у компаний, поставляющих в дом воду, электричество, интернет, обслуживающих канализацию и вывозящих мусор. Если хоть одной из этих компаний нужен дом, она сама его засквотит (но ей придётся договориться с остальными об отступных). А если ни одной не нужен, то все они будут рады хоть кому-то, кто готов взять строение на баланс и оплатить долги по коммуналке.

Я привела лишь один возможный механизм, но могут быть и какие угодно ещё, вплоть до городского фонда заброшек, которому горожане будут жертвовать средства за то, чтобы тот первым сквотил заброшки, создавал по каждой группы для обсуждения их наилучшего применения, искал инвесторов и всё такое. Ну а если в какую-то заброшку уже вселились лица, не вызывающие восторга горожан, то этот же фонд может выступать переговорщиком о смене формата использования сквота или выплате сквоттерам отступных, чтобы съехали.