Нового президента Ирана может ждать карьерный рост
(Борис Толчинский
специально для газеты ВЗГЛЯД)
Иран сегодня – единственная теократия, которой удаётся уживаться с демократией. К сожалению, многие наши соотечественники не вполне представляют, насколько удивителен и самобытен такой строй. Вот, например, закончились в Иране только что выборы президента. И люди думают: народ избрал себе лидера, этот новый лидер сменит (либо не сменит) те или иные направления политики страны. Подразумевается, что президент Иран – ровня по правам и по возможностям, к примеру, президенту Путину. Или Лукашенко. Или хотя бы Макрону, как ни сомнительно звучит теперь такая аналогия.
В действительности президент Ирана – должность вроде нашего премьер-министра. Или белорусского. Или хотя бы французского. Многие ли за границами Франции знают фамилию французского премьера? Но даже у французского премьера больше власти и устойчивости, чем у президента в Иране. Премьер-министр Франции обычно опирается на большинство в парламенте, поддержку всенародно избранного президента и, самое главное, на развитое гражданское общество.
В Иране всё иначе. После исламской революции 1979 года там правит теократия – аятоллы, высшее шиитское духовенство. В Иране президент, даже и всенародно избранный, – не первое лицо, вовсе не глава, не лидер государства, а только исполнитель воли и генеральной линии истинного лидера.
Первое лицо и истинный правитель Исламской республики – рахбар, или вали-факих, верховный (духовный) лидер. Именно ему, согласно писаной Конституции, принадлежит практически неограниченная власть, какой не было даже у шахов. Рахбара избирает высшее духовенство, его должность пожизненная, над ним лишь Аллах. Отсюда неизбежно следует, что мы имеем перед собой вполне сложившуюся выборную монархию, которая, однако, функционирует в одеждах исламской республики.
Поэтому нельзя сравнивать, как поступают некоторые наши блоггеры, иранского рахбара и патриарха Русской православной церкви. У патриарха Московского и всея Руси нет над Россией светской власти, и в Конституции РФ он не прописан. Патриарх не может сместить президента, приговорить отступника к смерти или объявить войну соседней стране, а рахбар – и может, и делает это. У духовного лидера Ирана не только власть духовная, но и светская, ему принадлежит последнее и решающее слово во всех делах государства.
Новоизбранный президент получает сразу две легитимации: демократическую, от народа, и религиозную, от духовного лидера. Но, обратите внимание: не народ на выборах утверждает угодного рахбару кандидата в президенты, а рахбар – избранного народом президента. Может и не утвердить! Или отстранить, причём в любое время, под любым предлогом.
Президент Махмуд Ахмадинежад, предшественник Хасана Рухани, будучи политиком своенравным и амбициозным, при этом сравнительно молодым, пытался как-то противостоять рахбару и в рамках куцых президентских полномочий проводить свою, особую политику. Но эту битву, как и следовало ожидать, вчистую проиграл. На выборах 2021 года его даже не включили в избирательный бюллетень.
Есть основания полагать, что новоизбранный президент Раиси окажется умнее и сильнее. Пост президента в Иране – наиболее выгодная площадка для рывка к верховной власти. Нынешний рахбар Хаменеи в своё время, при имаме Хомейни, в самые сложные для страны 80-е годы, также служил президентом Ирана. После смерти Хомейни (1989) его избрали верховным лидером, хотя на тот момент он даже не был аятоллой. Хаменеи своим примером доказал, что умный, компетентный, осторожный, но при этом всецело преданный системе глава светской администрации в условиях развитой теократии вполне способен не только уверенно побеждать на выборах, но и выполнять куда более значимую роль – избранника и рупора единственного Бога. 60-летний Раиси вполне способен стать преемником 82-летнего рахбара.