A
«...Моё детство прошло в городе, где родился Ленин. Все музеи, которые мне приходилось посещать в то время, были музеями Ленина, за исключением Краеведческого. Это были музей-квартира Ленина, где он родился; музей-квартира Ленина, где он жил; Ленинский мемориал, улица Ленина, площадь Ленина и памятник Ленину на площади Ленина. Все походы с классом были посещениями музеев Ленина. Кудрявый Володенька Ульянов до сих пор стоит перед моими глазами, но в сердце моём живёт моя бабушка, которой пришлось прожить жизнь в этом городе. Когда мы с ней гуляли по городу и проходили мимо гимназии, в которой учился Ленин, я сообщила ей:
– А вот здесь, бабуля, учился Ленин.
Бабушка остановилась, огляделась и неожиданно грозно произнесла:
– Да мало ли кто здесь учился! Керенский, Вальдемар, брат Аполлинарии, Гриша с Михаилом. Да и мы с Полиной закончили гимназию.
От неожиданности и изумления я спросила:
– Бабуль, а вы в одном классе с Лениным учились?
– Ну нет, конечно, он же старше меня.
И она сказала, что-то по-французски…
– И потом, он закончил мужскую Керенского, а мы с Полиной женскую Кашкадамовой. Но можно сказать, и одну, – заключила бабушка.
Когда мы проходили мимо памятника Ленину на центральной площади, бабушка обычно говорила: "А вот здесь стоял собор, копия Исаакиевского, что в Петербурге".
Потом мы поворачивали в сторону от площади и, проходя мимо дворца Профсоюзов, серого железобетонного здания, бабушка продолжала: "А здесь был женский монастырь, красивый. Матушки к нам приходили, мама любила с ними чай пить". Спускаясь по улице Карла Маркса вниз, к трамвайной остановке, мы остановились у старинного двухэтажного особнячка.
– А это наш дом, мы здесь жили до революции, а вот там напротив – кондитерская и магазин, тоже наши.
Бабушка начала рассказывать про своих старших братьев. Про то, как они сделали карамельный Кремль к 300-летию дома Романовых, как возили его в столицу на выставку-ярмарку и получили за него золотую медаль. Гриша уехал в Японию после революции, а Михаил осел где-то в Сибири, став директором хлебозавода. Но самым замечательным было посещение тёти Полины – Аполлинарии, – старой бабушкиной подруги, с которой они учились в гимназии. Обычно мы шли к ней по улице Ленина, мимо дома-музея Ленина, где жила семья Ульяновых последние годы. Пройдя дом и свернув в соседский переулок, мы попадали в старый двухэтажный деревянный дом, где жила тётя Полина. Поднявшись на второй этаж, мы проходили в большую, заставленную старинной мебелью комнату. Мне нравилось ходить к ней в гости. Обычно мы пили чай из красивых фарфоровых чашек. Тётя Полина угощала очень вкусным бисквитом, который она сама пекла. Я забиралась с ногами на диван, а они разговаривали. Я любила их разговоры, а также книги, которые были у тёти Полины. Она разрешала их посмотреть и даже кое-что давала почитать. Но на этот раз я спросила про Ленина:
– А Ленин жив?
– А почему это ты спрашиваешь? – спросила тётя Полина.
– Ну везде написано: Ленин жив! Ленин всегда живой! Ленин будет жить!
– Морочат детям голову, – грустно заметила бабушка.
– У Бога все живы! – неожиданно заявила тётя Полина. – Все живы, но не все радостны.
После этого они заговорили между собой, мало обращая на меня внимания. Я мало чего понимала из их разговора. Запомнились какие-то обрывочные фразы типа: "предать земле, погребать своих мертвецов, ад, плач и скрежет зубов, суд Божий". А в конце разговора Ленин вообще превращался в "сына лекаря" Покровского, а из Ильича становился Ивановичем». (Елена Верещагина к нашей подборке о Ленине)
– А вот здесь, бабуля, учился Ленин.
Бабушка остановилась, огляделась и неожиданно грозно произнесла:
– Да мало ли кто здесь учился! Керенский, Вальдемар, брат Аполлинарии, Гриша с Михаилом. Да и мы с Полиной закончили гимназию.
От неожиданности и изумления я спросила:
– Бабуль, а вы в одном классе с Лениным учились?
– Ну нет, конечно, он же старше меня.
И она сказала, что-то по-французски…
– И потом, он закончил мужскую Керенского, а мы с Полиной женскую Кашкадамовой. Но можно сказать, и одну, – заключила бабушка.
Когда мы проходили мимо памятника Ленину на центральной площади, бабушка обычно говорила: "А вот здесь стоял собор, копия Исаакиевского, что в Петербурге".
Потом мы поворачивали в сторону от площади и, проходя мимо дворца Профсоюзов, серого железобетонного здания, бабушка продолжала: "А здесь был женский монастырь, красивый. Матушки к нам приходили, мама любила с ними чай пить". Спускаясь по улице Карла Маркса вниз, к трамвайной остановке, мы остановились у старинного двухэтажного особнячка.
– А это наш дом, мы здесь жили до революции, а вот там напротив – кондитерская и магазин, тоже наши.
Бабушка начала рассказывать про своих старших братьев. Про то, как они сделали карамельный Кремль к 300-летию дома Романовых, как возили его в столицу на выставку-ярмарку и получили за него золотую медаль. Гриша уехал в Японию после революции, а Михаил осел где-то в Сибири, став директором хлебозавода. Но самым замечательным было посещение тёти Полины – Аполлинарии, – старой бабушкиной подруги, с которой они учились в гимназии. Обычно мы шли к ней по улице Ленина, мимо дома-музея Ленина, где жила семья Ульяновых последние годы. Пройдя дом и свернув в соседский переулок, мы попадали в старый двухэтажный деревянный дом, где жила тётя Полина. Поднявшись на второй этаж, мы проходили в большую, заставленную старинной мебелью комнату. Мне нравилось ходить к ней в гости. Обычно мы пили чай из красивых фарфоровых чашек. Тётя Полина угощала очень вкусным бисквитом, который она сама пекла. Я забиралась с ногами на диван, а они разговаривали. Я любила их разговоры, а также книги, которые были у тёти Полины. Она разрешала их посмотреть и даже кое-что давала почитать. Но на этот раз я спросила про Ленина:
– А Ленин жив?
– А почему это ты спрашиваешь? – спросила тётя Полина.
– Ну везде написано: Ленин жив! Ленин всегда живой! Ленин будет жить!
– Морочат детям голову, – грустно заметила бабушка.
– У Бога все живы! – неожиданно заявила тётя Полина. – Все живы, но не все радостны.
После этого они заговорили между собой, мало обращая на меня внимания. Я мало чего понимала из их разговора. Запомнились какие-то обрывочные фразы типа: "предать земле, погребать своих мертвецов, ад, плач и скрежет зубов, суд Божий". А в конце разговора Ленин вообще превращался в "сына лекаря" Покровского, а из Ильича становился Ивановичем». (Елена Верещагина к нашей подборке о Ленине)
