Когда русские, советские или пророссийские публицисты описывают украинских коллаборационистов, невольно возникает ощущение, будто читаешь бульварный хоррор. По старой доброй советской традиции их выставляют извергами, карателями, убийцами детей и евреев - словом, безжалостными и свирепыми монстрами. На молодое поколение это оказывает обратный эффект: отчаянные парубки, которым явно не хватает исторических ориентиров, предпочитают брать пример с хитрых и злобных персонажей большевистских агиток, чем с преданных, честных и несколько мягкотелых красноармейцев. Это совершенно нормально.
Ненормально то, что в реальности отважные галицаи не были ни карателями, ни свирепыми берсерками, а их военные хроники подозрительно напоминают "Похождения бравого солдата Швейка".
Отношение немцев к украинским националистам было очень своеобразным. Показательным примером является расстрел в Бабьем Яру, где вместе с евреями и цыганами были ликвидированы и представители галицкой интеллигенции, мечтавшие о независимой Украине. В их числе была известная поэтесса Елена Телига, вскрывшая себе вены незадолго до казни. В качестве договороспособной стороны украинцы не рассматривались от слова "вообще".
Любые взаимодействия с населением оккупированных территорий решались либо через рейхскомиссаров, либо через власовский КОНР, во главе которого были русские коллаборационисты. Если к русским немцы изредка прислушивались, то украинцы считались скорее обузой.
ОУН(б) и УПА отказались сотрудничать с нацистами не из принципов, как утверждают их лживые апологеты. Их просто не воспринимали всерьез, видя в них мечтательных клоунов, неспособных к рациональному мышлению и элементарной самоорганизации. Потому часть оуновской верхушки была раскидана по концлагерям(включая самого Бандеру), часть расстреляна, а часть бежала в лес, влившись в состав УПА. Даже гитлеровцы прекрасно понимали, что украинские националисты в принципе не нужны.
Тем не менее Германия нуждалась в человеческих ресурсах, которые массово пополнялись за счет местных коллаборантов. В 1943 году началась комплектация 14-й гренадерской дивизии Ваффен-СС "Галичина", гербом которой, к большому сожалению украинских националистов, стал галицийский лев, а не трезубец. "Украинской" дивизии отказали в национальной символике и национальном названии, и этим она выделялась среди всех иностранных легионов СС, которые именовались в честь этноса, из которого они комплектовались, и зачастую имели право самостоятельно выбирать эмблему. "Галичина" никогда не называлась "1-й украинской дивизией СС", слова "Украина" и "украинцы" никогда не использовались ни в одном официальном документе, связанном с этим формированием, его офицерский состав полностью состоял из немцев, а самих галичан презрительно называли "восточными тирольцами"(и это далеко не комплимент: тирольцы для немецких националистов - то же самое, что узбеки для русских).
Отто Вехтер, губернатор дистрикта Галиция, писал об эмблеме дивизии: "этот лев принадлежит украинской традиции этого края, но не является символом великоукраинских устремлений". Согласитесь - большой контраст со всеми прочими формированиями Вермахта и Ваффен-СС, в которых не существовало практически никаких ограничений, связанных с символикой.
Официальный срок обучения дивизии равнялся году с лишним. На деле же новобранцев тренировали 4 месяца, и тренировки эти были весьма специфичны. Унтер-офицер Роман Лазурко, в частности, писал, что самым популярным методом обучения военному ремеслу было пение в противогазе на солнцепеке - довольно бестолковое упражнение, которое больше ассоциируется с советской армией времен Перестройки, чем с эффективными и дисциплинированными войсками СС. Особенно если вспомнить, что ни одна из воюющих сторон к тому времени не применяла отравляющие газы. В результате такой "тренировки" немцы получили, пожалуй, наименее боеспособную дивизию из всех имевшихся.
