Рассмотрите один, возможно, ускользнувший от вашего внимания факт:
правые восстания никогда не были успешными. Т.е. не существовало ни одного успешного движения, задействовавшего тактики партизанской войны или «городской герильи» (т.е., терроризма), и при этом находившегося бы в политическом смысле правее сил правительства. В каком-то смысле Франко в Испании можно назвать успешным правым бунтовщиком, однако его силы были более организованными и дисциплинированными, чем силы правительства: франкизм был переворотом, превратившимся в восстание, и в конечном счёте он добился своего лишь потому, что Англия и США по необычным соображениям отказались от вмешательства.
Например, если на самом деле причины повстанческих движений — это угнетение и несправедливость, то почему ни в одном из государств советского блока никогда не было и близко ничего похожего на восстания? Не считая, конечно, Афганистана — довольно подозрительное исключение. Вы, может, и прогрессист, но вы вряд ли настолько прогрессист, чтобы верить, что коммунистического угнетения не существует. Однако оно никогда не порождало насильственную реакцию. Что же тут не так?
Очевидный ответ — это просто ответ Дефо. «
Отнюдь не жаловали эти добродетели, когда стояли у кормила власти сами». Причина революционного насилия — это не угнетение. Причина революционного насилия — это
слабое правительство. Люди не восстают против сильных правительств из-за того, что они
не глупые и
знают, что проиграют. Существует один и только один способ сокрушить восстание, и это тот же самый способ, которым можно сокрушить любое движение: убедитесь, что у него нет и шанса на победу, и что ни одному его участнику не светит ничего хорошего, если он продолжит сражаться.
Ну то есть, серьёзно, задумайтесь. Предположим, что вы слышите, что в стране X правительство сражается против повстанцев. Больше ничего вы не знаете. На победу какой стороны вы бы поставили? Конечно, на победу правительства. Оно по определению сильнее: у него больше людей и оружия. Иначе оно бы не было правительством.
Поэтому в современном мире восстания — не то, чем кажутся. Это политическая иллюзия, изготовленная для публики. Если Фишер прав, то в 1783 году победила не Континентальная армия, а союз Континентальной армии и британских вигов. Вместе они создали новую виговскую республику, которая заменила старую, распавшуюся после смерти Кромвеля. Ни одна из частей этого союза в принципе не смогла бы достичь этой цели в одиночку.
Таким образом, восстания — сюда входит и то, что мы сейчас называем «терроризмом» — это своего рода театр. Партизанский театр [отсылка к
https://en.wikipedia.org/wiki/Guerrilla_theatre — пр. пер.], так сказать. Он существует как придаток к демократической политике и не смог бы существовать без неё (я не считаю здесь такие партизанские кампании, как
Пиренейские войны, в которых партизане — дополнение к собственно войне).
Цель восстания — это просто продемонстрировать, что насилие будет продолжаться, пока политические требования поддерживающих его не будут выполнены. Военное крыло восстания создаёт насилие. Политическое, хотя и формально осуждая насилие, объясняет, что его можно остановить принятием требований — и только принятием требований.
Чем эта структура хотя бы с некоторой дьявольской точки зрения прекрасна, так это тем, что она не требует вообще никакой координации. Она полностью распределена. Никаких структур «командования и управления». Ситуации, когда политики и террористы являются
хорошими друзьями, часто вызывают подозрение. В вышеупомянутой структуре они могут выигрывать от действий друг друга без всяких компрометирующих связей. Им даже не надо считать свои действия кооперацией.