kashinguru
Про колени я тоже писал
Тогда быть русским на какой-нибудь пробуждающейся нацокраине, причем как азиатской, так и прибалтийской или молдавской, значило быть готовым отдать за три тысячи квартиру и, потратив все вырученное на железнодорожный билет, осесть погорельцем у московских или каких-нибудь воронежских, у кого какие есть, родственников.
Родственников, как правило, прогрессивных и интересующихся политикой, искренне сочувствующих праву наций на самоопределение и готовых признать Россию тюрьмой народов. И этот брат жены сидит на кухне у Корнеева, говорит ему, что он какой-то не наш, и Корнеев потом делится с женой подозрениями — мол, не гэбуха ли его к нам подселила, вот он какой странный, и вообще, чего он в Москву-то поперся, в Волгограде же родственники есть, и Волгоград ближе. Девяностый год, нюансы еще можно списать на гэбуху: думать о том, что есть на свете люди, которые искренне «против демократии», как тогда говорили, — думать об этом хотелось не очень, и, главное, можно было себе позволить не думать.