​МОЖНО ЛИ ИЗ ТАНКА СДЕЛАТЬ ХАЙКУ?


В последнее время меня занимают вопросы переводоведения, особенно поэтических текстов.

Наткнулась на очень интересный пример — известнейший переводчик Дмитрий Коваленин (это он познакомил Россию с Мураками) уже довольно давно сделал перевод моего любимого сборника пятистиший, но записал почти все стихотворения как хайку, то есть как трёхстишия.

Речь идет о поэтессе Таваре Мати и ее сборнике, название которого Дмитрий Коваленин перевел как «Именины салата».


Ну что же ты?!.. - Точность руки
с которой ты ловишь фрисби
В этой любви утеряна


Я не думаю, что Коваленин не знал отличие двух главных жанров японской поэзии — танка и хайку. Я думаю, что это не ошибка, а намерение. Но тогда встает вопрос, а для чего?

Возможно, он идет на поводу у англоязычной традиции. Этот сборник Тавары Мати на английский перевели раньше Коваленина, а там используется именно такой принцип — часть стихов переводятся как трёхстишия.

Возможно, дело не в англоязычном влиянии, а в желании Коваленина вообще выйти за рамки устоявшихся жанров. Имеет ли на это право переводчик? Я думаю, что да. У меня даже дух захватывает, что можно быть настолько свободным.


А лично я приняла трусливое решение и осталась в привычных рамках пятистиший, хотя иногда это, действительно, сложно, есть ощущение, что ты искусственно удлиняешь текст перевода, чтобы получилось пять строк.

Вот так выглядит то же стихотворение в моем исполнении:


Как четко
Ты фрисби поймал!
Вот и страдай
Раз с нашей любовью
Не справился так же ловко

フリスビーキャッチする手の確かさをこの恋に見ず悲しめよ君
фурисуби:/ кятти суру тэ-но/тасикаса-о/ коно кои-ни мидзу/ канасимэ ё кими


Мне нравится, что переводы такие разные, и мне нравится их сравнивать.  

Вчера, например, споткнулась вот об это. Образ показался мне немного избыточным, не в духе Тавары Мати  — почему рок-коллектив Southern All Stars переводчик называет «все прошлогодние листья сжигающим»? Интересно, что само это стихотворение получилось у Коваленина чем-то средним между танка и хайку по размеру, то есть четверостишием:


Весной, переполненной
тем, что хочу забыть -
Все прощлогодние листья сжигающий
"Southern Аll Stars».


Мой перевод оказался не таким эффектным:


Потому что
Эта весна вся о том,
Что хочу я забыть,
Дни напролет слушаю  
Southern All Stars

忘れたいことばっかりの春だからひねもすサザンオールスターズ
васурэтай/ кото баккари-но/ хару да кара/ хинэмосу сазан/ о:ру сута: зу

Мне казалось, что слово «хинэмосу», которое Коваленин переводит как «все прошлогодние листья сжигающий», означает всего лишь «весь день».

Я помню, что встречала его у Бусона, а также в словарях с пометкой, что это «поэтическая лексика».


Хочу спросить у настоящих профессионалов, где я ошиблась? Я действительно проглядела между строк «костёр любви»? Или это игра воображения переводчика?

НА ФОТО: Уильям-Меррит Чейз «Пионы»

​ПРИШЛО ВРЕМЯ «ФУЮ-ГОМОРИ»

Мне очень нравится этот зимний сезонный символ, для которого сложно подобрать адекватный перевод на русский.

Мечтаю, что когда-нибудь «фую-гомори» станет русским словом, таким же как «икебана», «самурай» или «ваби-саби».

Раньше я переводила его как «зимнюю спячку», а сейчас мне больше нравится выражение «зимнее уединение» — ведь по сути это удаление от суетных дел и приятное зимнее затворничество, когда можно неспешно предаться разнообразным изящным занятиям: писательству, стихосложению, каллиграфии, созерцанию, чайной церемонии.

Несколько лет назад я показывала свой перевод моего любимого хайку Бусона про «фую-гомори»:

Ставлю котелок
На свиток со стихами Сайге.
Зимняя спячка
鍋敷きに山家集あり冬ごもり
набэсики-ни/ санкасю: ари/ фую-гомори

Все-то у Бусона есть! И горячий суп в котелке, и поэтический сборник «Горная хижина» великого Сайгё, и нескончаемое количество зимних дней, которые он проведет дома один, наслаждаясь душевным спокойствием.

Если бы Бусон жил в России, он, возможно, закрывшись в своем доме, водрузил бы чашку с горячим чаем на томик стихов Пушкина.


Впереди нас ждут очередные зимние выходные и я хочу пригласить вас придумать свои варианты перевода слова «фую-гомори», а заодно и одного хайку Басё, где, кстати, есть иероглиф, который выбрали символом уходящего 2021 года. Это симпатичный знак 金, который означает «золото». С этого «золота» и начинается хайку Басё:



金屏の 松の古さよ 冬籠り
кинбё:-но/ мацу-но фуруса ё/ фую-гомори



ПЕРВАЯ СТРОЧКА
кинбё:-но

кинбё: — золотая ширма
но — здесь показатель местоположения, (то есть «на ширме»)

ВТОРАЯ СТРОЧКА
мацу-но фуруса ё

мацу — сосна или сосны
но —  показатель родительного падежа
фуруса — древность, древней возраст, старина
ё — восклицательная частица, знак «кирэдзи», который делит стих на две части, здесь предполагается пауза. Это восклицание можно передать с помощью восклицательного знака, а можно не передать на письме никак


ТРЕТЬЯ СТРОЧКА:

фую-гомори — зимовка, зимняя спячка — сезонное слово, которое состоит из двух частей:
фую — зима
комори (в сложном слове озвончается и произносится «гомори»)— существительное, образованное от глагола «комору» — сидеть взаперти, уединяться

Обратите внимание, что здесь важно разделение хайку на две части с помощью восклицания «ё»: первая и вторая строчки как бы равны третьей. Иначе говоря, «фую-гомори» для Басё — это то, что он показывает в первых двух строчках.




Надеюсь, вы поделитесь своими вариантами в комментариях! Очень интересно, как вы решите перевести слово «фую-гомори»


НА ФОТО: Шестистворчатая ширма Судзуки Сёнэна «Старая сосна», музей Метрополитен, конец 19 века

Поэтический календарь на 2022 год с моими переводами хайку Нацумэ Сосэки снова появился в продаже!



https://fourtreasures.ru/art/cards/calendar-2022/?fbclid=IwAR1VycJzdHdYDCeekmCnmISgRrNN0w0Q2fzjkm-eNwEJfBG7TOfwPvLZsb8

Сегодня в Киото пошел снег. Посмотрите, как красив Золотой Павильон под снегом!

Это называется  по-японски «юки-гэсё:», то есть «снежная косметика» или «снежный грим»

https://www.youtube.com/watch?v=kw7AIPu4lcQ

​ЗОЛОТОЙ БАСЁ, РОЗОВЫЙ БУСОН


Мне показалось, что прошлое задание про «фую-гомори» всем участникам доставило много радости.

Какие замечательные переводы вы сделали, как правильно многие считали эту связку блеска и роскоши золота и величественной старости сосны, которая в Японии считается символом долголетия.

У Басё это, конечно, образ богатого хозяина дома, который сидит перед золотой ширмой с нарисованной на ней старой сосной. В каком-то смысле он сам похож на это солидное дерево в золотом ореоле.

Я тоже не удержалась и попробовала сделать свой вариант этого хайку, подсмотрев кое-какие идеи у вас, а «фую-гомори» перевела описательно:


На ширме золотой
Как величаво старится сосна!
Коротаю зиму взаперти

金屏の 松の古さよ 冬籠り
кинбё:-но/ мацу-но фуруса ё/ фую-гомори


А еще мне захотелось показать вам трёхстишие Бусона — тоже о «фую-гомори», но совсем с другим настроением, более легким и воздушным. Поэт описывает не закрытое пространство, как Басё, а собственную душу, для которой даже в зимнем заточении нет никаких границ, да еще и добавляет в зимнее хайку самый сильный весенний образ из всех возможных. Смотрите, как это великолепно:


Коротаю зиму взаперти
В сердце моем расцветают
Вишни на склонах Ёсино

冬ごもり 心の奥の 吉野山
фую-гомори/ кокоро-но оку-но/ ёсино яма


Свой перевод я решила сделать чуть более декоративным, чем оригинал Бусона — я проговариваю те символы, на которые Бусон лишь только намекает.

В оригинале у него нет «цветущих вишен», но есть географическое название «Ёсино». А любому японцу достаточно услышать «Ёсино», и цветущие сакуры поваляются в его воображении автоматически, ведь это самое знаменитое место для любования вишневыми деревьями. Эффект от созерцания сакуры в Ёсино многие сравнивают с ощущением розовой дымки. И мне кажется, что мысленный взор Бусона как раз и затуманен этим розовым эфиром.

Недавно меня просили привести пример хайку, где один сезон проступает сквозь другой. Думаю, это как раз тот самый случай 🙂

А еще любопытно представить себе в цвете два эти хайку: у Басё главным мотивом «фую-гомори» мне видится золотой, а у Бусона — несомненно, розовый.



НА ФОТО: Кодзи Мидзутани, ширма «В горах Ёсино», 2003 год. Художник Кодзи Мидзутани — звезда современной японской живописи «Нихонга». Под «Нихонга» принято понимать японскую живопись конца XIX — начала XXI веков, которая  основывается на традиционных японских художественных традициях, техниках и материалах. Сам термин был придуман в период Мэйдзи, чтобы отличать традиционные картины от работ в западном стиле, так называемом «Ёга».

​КОГДА СНЕГ НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ



Сад расчищая
О снеге позабыв
Метёт метла!

庭掃きて雪を忘るる帚かな
нива хакитэ/ юки-о васуруру/ хахаки кана

Это странное стихотворение Басё не дает мне покоя уже который день. До конца я не могу понять, о чем оно. Может быть это японская версия мифа о Сизифе?


Это хайку связывают с образом мифологического китайского буддийского монаха, поэта и отшельника Кандзана, чье имя переводится как «Холодная гора». Поскольку самые ранние из его стихотворений датируются VI веком, а самые поздние — X веком, возникли серьезные сомнения в его реальном существовании.

Кандзан стал популярным на Западе в середине 20 веке благодаря битникам — переводам на английский Гэри Шермана Снайдера и книге Джека Керука «Бродяги Дхармы».

В Японии он считается эксцентриком и часто изображается в паре с лучшим другом — монахом Дзиттоку, который работал в монастыре помощником на кухне, поэтому, как правило, расхаживает с метлой.

Я нашла не очень резкую картинку, которая, судя по всему, имеет отношение к этому хайку, но она все равно не приближает меня к разгадке смысла — здесь нарисован Кандзан, стоящий спиной к зрителю, в его руке — метла, которая по канону должна принадлежать его другу Дзиттоку. Сбоку выведено то самое трёхстишие Басё.

Репутация Кадзана и наталкивает меня на мысль, что он занимается чем-то эксцентричным — возможно, чистит сад от снега во время снегопада. Впрочем, это все длишь мои догадки.

Пока я пыталась разобраться со смыслом этого хайку, пересмотрела, кажется,  все существующие изображения Кандзана и Дзиттоку.

Мне особенно запомнился образ на гравюре Харунобу, художника 18 века, где эти монахи выведены как женщины. Задумалась, есть ли еще примеры из истории мирового искусства, когда персонажам намеренно меняли их пол? Или это теперь случается только в XXI веке?

Искусствоведы меня поправят, но, кажется, это проявление принципа «митатэ» — то есть задача художника показать привычное с непривычной стороны. Интересно, Кандзан и Дзиттоку в виде женщин тоже вызывали праведный гнев публики, как фея в исполнении мужчины в современной постановке «Золушки»?

Прихожу к выводу, что для японцев пол иногда не имел значения, уж по крайней мере в период Эдо они могли себе позволить такие вольности.

А со снегом я так и не разобралась 🙂

НА ФОТО: Свиток с изображением Кандзана и хайку Басё

Меня поправляют, что здесь только Дзиттоку показан как женщина, а Кандзан - юноша, это видно по причёске :)

​ПОЧЕМУ В КИОТО ПОСЛЕ НОВОГО ГОДА ТРИ ДНЯ СИДЯТ ДОМА

Дни перед Новым годом —  для многих прекрасное время. Мы подводим итоги и строим планы на будущее. Большинство из нас испытывает прилив позитивного настроения, мы живем в ожидании праздника.

Однако в этом праздничном хоре нет-нет да и прозвучит неприятный голос скептика, который все портит.  

А что же мы празднуем, господа?

На Новый год у входа в японский дом устанавливают праздничные ритуальные композиции «кадомацу» (дословно «сосна у ворот»), элементы которого несут благопожелательный характер — так сосна символизирует долголетие, а бамбук — стойкость.

Вот про эту «сосну у ворот» или «кадомацу» и идет речь в стихотворении, которое я перевела для вас сегодня:


Сосна у ворот —
Новогодний столб верстовой
На пути в царство теней!
Есть, что праздновать…
И праздновать нечего


門松は冥土の旅の一里塚 めでたくもあり めでたくもなし
кадомацу-ва/ мэйдо-но таби-но/ итиридзука/ мэдэтаку мо ари/ мэдэтаку мо наси

Смысл этого пятистишия в том, что встретить Новый год — значит сделать еще один шаг навстречу смерти. Разве это повод для радости, как-будто спрашивает Иккю Содзюн, дзенский монах-эксцентрик, которому и приписывают авторство этих строк. Первая часть стихотворения настолько популярна в Японии, что даже превратилась в поговорку.


Надо сказать, что Иккю — фигура культовая в Японии. Его любят за нестандартный подход к религии и за свободу самовыражения.


Популярности его на родине во многом способствовало анимэ «Иккю-сан», которое транслировал канал ТВ-Асахи с 1975 по 1982 год. Этот сериал рассказывал о детстве Иккю, показывая его смышленым, но непослушным мальчиком, который пытался обхитрить своих учителей в монастыре.  

Что касается стихотворения, которое я перевела сегодня, то с ним связывают одну довольно пугающую новогоднюю историю (вообще про Иккю ходит много «рассказов», это так называемые «Иккю-банаси»), правдивость которой остается, безусловно, под большим вопросом.

Говорят, что Иккю начертал свои стихи на бумаге, прикрепил их к шесту, на который водрузил человеческий череп или скелет, и вот в таком виде разгуливал по городу Киото, выкрикивая свое пятистишие. Как справедливо замечают японцы, попробовал бы Иккю провернуть сейчас нечто подобное, то его сразу же бы упекли в тюрьму.

В любом случае, местные жители были напуганы этим зрелищем и на всякий случай решили не выходить из домов несколько дней, чтобы не встречаться с людьми, проповедующими истину таким жутким образом.

НА ФОТО: Современный вариант «кадомацу». Здесь даже есть веточки белой и красной сливы, зимнего цветка, который тоже намекает на стойкость, ведь он цветет в холода

​Haiku Daily поздравляет всех своих подписчиков и всех любителей японской поэзии с наступающим Новым годом!

И пусть в качестве вдохновения сегодня звучит поэт Танэда Сантока:



В путь-дорогу спешу
Не оглядываясь назад

振り返らない道を急ぐ
фурикаэранай/ мити-о исогу


Говорят, что Сантока, покидая дружелюбный дом, где ему предоставляли кров и еду во время его путешествий, не любил оборачиваться. Возможно, он считал, что момент прощания слишком тягостен, что расставание будет бередить его душу.


Сантока признавался, что любит «хайку, которые не похожи на хайку». Вот и эти его строки, которые по размеру отличаются от классического хайку, — дзенское изречение, к которому можно возвращаться много раз, чтобы попытаться понять, а что именно хотел сказать поэт. Я уверена, что у всех вас будет своя версия толкования. Уверена также, что любая версия будет правильной.



Для меня это хайку звучит как напоминание, что вся жизнь — это путь, который нужно пройти (желательно в хорошем темпе!). Что не стоит зацикливаться на прошлом, что более здравое решение —  смотреть вперед. Но вот что удивительно, все равно мне здесь видится какая-то грусть.


Я никак не могу забыть о провожающих. На самом деле я даже не могу решить однозначно, кто же я в этой картине? Человек, который уходит или человек, который остается?


В Японии я часто замечала в действии эту прекрасную традицию — провожать гостей и смотреть на их удаляющиеся фигуры до тех пор, пока они не скроются из вида. И даже если человек, которого мы провожаем, не обернется, нам нужно смотреть ему в след до самого конца.


НА ФОТО: Кавасэ Хасуй «Золотой павильон Кондзикидо в снегу», 1957 год. Кавасэ Хасуй — мастер «син-ханга», то есть «новых гравюр», которые появились в Японии в начале 20-го века.

На этой гравюре изображен монах, который отправляется в путь. Возможно, Кавасэ Хасуй изобразил в виде странника самого себя, так как черпал вдохновление для работ в многочисленных путешествиях по Японии. Совсем недавно узнала, что Стив Джобс был большим поклонником Кавасэ Хасуй и коллекционировал его работы

​ЗОЛОТОЙ ПЕЙЗАЖ

Не планировала подводить итоги года, но неожиданно пришло приятное известие — в прекрасном издательстве Гиперион вышла новая книга  Дадзай Осаму «Восемьдесят восьмая ночь».

В этом сборнике есть и мой крохотный перевод рассказа Дадзая, под названием «Золотой пейзаж». Мне было очень приятно

Я никогда не была фанатом Дадзая, но как уже писала когда-то, если вы хотите полюбить писателя, то переведите его на родной язык 🙂 Мне повезло сделать этот маленький шажок к Дадзаю, но вы же знаете, что я люблю все маленькое.

Уж не знаю, как так получилось, но этот рассказ оказался необыкновенно созвучен моим нынешним настроениям. Дадзая сложно назвать оптимистом, но «Золотой пейзаж» содержит в себе необыкновенно позитивный посыл, к которому я теперь постоянно возвращаюсь.

Мне очень нравится и название рассказа, которое определяет, на мой взгляд, интонацию повествования и общее ощущение. Надеюсь, что мне в переводе хоть немного удалось передать это золотое свечение.

И, безусловно, меня подкупил эпиграф, который Дадзай взял у главного русского поэта — самые известные строки поэмы «Руслан и Людмила», а, может быть, и всей русской поэзии.

Большое спасибо прекрасному сэнсэю и переводчику Татьяне Львовне Соколовой-Делюсиной за возможность поучаствовать в таком замечательном проекте!


https://hyperion-book.ru/

Старый год…Новый…
Будто нанизывают их
На палку

去年今年　貫く棒の　如きもの

кодзо котоси/ цуранугу бо: - но/ готоки моно


В последний день года всегда есть, о чем задуматься, например, об уходящем времени.

Писатель Кавабата Ясунари вспоминает, что прочитал это хайку Такахамы Кёси на железнодорожной станции Камакура, где есть традиция у местных поэтов танка и хайку вывешивать под Новый год свои стихи для пассажиров:


Кавабата пишет, что образ этого стихотворения  «ошеломляет, как дзэнский выкрик иккацу».


Нельзя не согласиться, действительно, лихо сформулировано.

Для меня в этой истории симпатичным образом совпало сразу несколько любимых вещей — самый романтичный город Японии  Камакура, прекрасный Кавабата и лихое хайку Такахамы Кёси.

А ещё понравилось, что «старый год» в этом хайку читается по-старому «кодзо», что добавляет поэтичности и очарования.

НА ФОТО: Кавасэ Хасуй, «Храм Хатимангу» в Камакуре

​Сегодня у меня день рождения. Наверное, это здорово — родиться между Новым годом и Рождеством, хотя есть и подводные камни.

С одной стороны, на мой день всегда наряжена ёлка, с другой, мне часто не дарят отдельный деньрожденческий подарок, а делают один общий с новогодним. В детстве я считала это огромной несправедливостью.
На зимние каникулы дети разъезжались или ходили на елки, так что я даже помню один свой день рождения, на который практически  никто не пришёл, хотя я приглашала половину класса :)

В наши дни можно отмечать все что угодно  онлайн и это, пожалуй, самый безопасный способ!

На день рождения я выбрала спортивное хайку поэта Ямагути Сэйси:


Коньки свои
Ещё только шнурую, но уже
Разгораюсь внутри

スケートの　ひもむすぶ間も　はやりつつ

сукэ:то-но/ химо мусубу ма-мо/ хаярицуцу


Мне близка тема зимнего спорта на открытом воздухе — обожаю коньки и лыжи. На коньки я встала года в четыре, во Владивостоке, потом в Москве уже ходила в секцию фигурного катания. На беговых лыжах тоже катаюсь с детства с большим удовольствием.

Мне хорошо знакомо это чувство необыкновенного внутреннего ажиотажа, предчувствие гладкого льда или хорошей свежей лыжни.

Это день я тоже хотела провести по-спортивному, но неудачно повредила колено, поэтому мне остаётся лишь мысленного шнуровать ботинки и мечтать скоро снова выйти на лёд или на лыжню :)

Спасибо большое за поздравления и поддержку, для меня это очень важно :)

​Я/МЫ  КОМАТИ


По большому счету нельзя сказать, что Басё писал «хайку», в том смысле, как мы понимаем сегодня этот жанр.

Басё был поэтом «хайкай-но рэнга» — это коллективная поэзия, которая сочиняется в реальном времени, когда один поэт пишет трехстишие, а другой двустишие, меняя тему. И так может длится практически  бесконечно.

Иногда этот жанр пытаются объяснить западным читателям через джазовую интерпретацию, но я бы предложила более текстовую аналогию — современный рэп-баттл.

Такие цепочки могли состоять из разного количества стансов, но Басё предпочитал касэн — цепочку из 36 стихотворений.

Сегодня я выхвачу три стиха, которые идут  друг за другом в легендарном касэне «Соломенный плащ обезьяны», чтобы на этом небольшом примере проиллюстрировать всю красоту и сложность этого коллективного творчества:


Кёрай:

Радость всей жизни —
Вот и готов сборник стихов

いのち嬉しき撰集のさた　
иноти урэсики/ сэнсю: - но сата



Бонтё:

Как затейливо
На бумаге меняется  
Моя любовь

さまざまに品かはりたる恋をして
самадзама-ни/ сина каваритару/ кои-о ситэ



Басё:

В этом мире укиё
Все мы в итоге  — Комати

浮世の果は皆小町なり
укиё-но хатэ-ва/ мина комати нари


Первое двухстишие принадлежит Кёраю. Мне оно ужасно нравится — если я когда-нибудь наберусь смелости сделать свою книгу о поэзии, то возьму его эпиграфом. Кёрай фиксирует здесь этот сладостный момент, когда ему сообщают прекрасную новость, что сборник готов.

За двухстишием Кёрая следует трехстишие Бонтё, где Бонтё продолжает тему поэтического сборника, но сужает её до любовной лирики. Мне кажется, здесь он не просто выводит любвеобильного лирического героя (по умолчанию кажется, что речь идёт о мужчине), который вспоминает все свои романы — его герой удивляется, как сильно отличается реальная любовь от «рассказа о любви», даже если этот рассказ оформлен как любовное стихотворение.

И вот тут выходит великий Басё, учитель Кёрая и Бонтё.

Мир укиё означает  «изменчивый бренный мир», то есть Басё подхватывает тему непостоянства всего сущего, а в конце двустишия  называет по имени одну из величайших поэтесс Японии — Оно-но Комати.

Талантливейшая красавица, известная своими многочисленными романами и писавшая практически только о любви, закончила свои дни нищей покинутой всеми старухой (советую прочитать замечательную пьесу Юкио Мисимы «Надгробие Комати» в переводе Григория Чхартишвили).

Вот удел настоящего поэта, как будто хочет сказать Басё, — в этом изменчивом мире укиё все мы закончим как Комати.

Я не могу выбрать, какое из трёх стихотворений мне нравится больше, но это ведь это так и задумано, что каждое из них полностью раскрывается только рядом с соседним и не должно существовать отдельно.

НА ФОТО: «Героиня Умэкава в снегу», гравюра Китано Цунэтоми из цикла «Полное собрание пьес Тикамацу Мондзаэмона».  

В пьece «Гoнeц в пpeиcпoднюю» ee главный гepoй Tюбэй, жeлaя выкyпить вoзлюблeннyю куртизанку Умэкаву, pacтpaчивaeт чyжиe дeньги и oбpeкaeт ceбя нa кaзнь

​ДЕЛИКАТНОЕ СПОКОЙСТВИЕ

Сегодня послушала лекцию чайного сэнсэя Сокэй Кимура и задала ему вопрос, почему в чайной комнате на свитках почти не встретишь хайку.

Кимура-сэнсэй ответил, что, по его мнению, на свитке может быть что угодно, даже хайку, которое написал сам чайный мастер.

Интуитивно я, конечно же, сама об этом догадывалась, но все равно приятно получить такой ответ от авторитетного человека из Урасэнкэ.

Если бы сегодня я вдруг устраивала бы чайную встречу, то на свитке бы написала это хайку поэта Муро Сайсэй (室生犀星).

В этом хайку я удивительным образом вижу все главные принципы чайного действия — «ва»(гармонию), «сэй»(чистоту), «кэй»(уважение) и «дзяку»(спокойствие), которые передаются через образы снега и человека и их деликатное взаимодействие:


«Снег пошёл…» —
Вымолвил кто-то
И тут же затих


ゆきふると　いひしばかりの　人しづか

юки фуру-то/ ииси бакари-но/ хито сидзука

Невозможно не заметить, что это хайку почти полностью записано азбукой, и только слово «человек» выведено иероглифом 人.

Кажется, что этот иероглиф не просто так появляется в этом поэтическом тексте. Мне почему-то кажется, что таким образом «человек» выделяется на природном поэтическом фоне, как нечто вклинивающееся в естественный порядок вещей

НА ФОТО: Кавасэ Хасуй «Снег в Ханда»

МУЗЕЙ НЕВИННОСТИ

Не так давно я показывала вам перевод трех стихотворений о любви и поэзии, вырванных из одной поэтической цепочки, и получила заявку показать как-нибудь целую цепочку.

Сегодня я решила поделиться с вами очень важной для меня работой — касэном «Осенний ветер».

Это мой первый осознанный перевод, который я сделала весной 1996 года, будучи еще студенткой МГУ.

Я с нежностью возвращаюсь в то время и вспоминаю, как увлекательно это было — ночами просиживать над средневековым текстом и пытаться понять его смысл и ритм.

Перечитывая рукопись сегодня (а эта моя работа была написана еще от руки!), ловлю себя на мысли, что сейчас я многое перевела бы совершенно иначе, избавилась бы от избыточных прилагательных и гипертрофированно красивых образов, но тогда я была уверена, что самое главное в поэзии — красота.  

Я решила, что для меня важно, чтобы этот первый наивный перевод сохранился в неизменном виде как прекрасное напоминание о моих самых первых самостоятельных шагах на пути японской поэзии.

Поэтическая цепочка хайкай из 36 стихотворении называется касэн. Читая трёхстишия и двустишия, вы в уме должны сложить из них пятистишия.

Я не буду давать никаких комментариев к этим текстам, так как мне интересно, как читатель, не знакомый с этой формой, её воспримет. Мне интересно, какие из стихотворений вам понравятся больше всего? Какие повороты темы вам запомнятся? И, конечно же, если у вас будут вопросы, я с огромной радостью отвечу!

​КАСЭН «ОСЕННИЙ ВЕТЕР»
КАСЭН «ОСЕННИЙ ВЕТЕР»

Из антологии «Зимний день». Название всей антологии происходит от двустишия Басё:

Чарует в зимний день
Луч утреннего солнца

冬の朝日の哀れなりけり
фую-но асахи-но/ аварэ нарикэри





1. Басё:

В порывах осеннего ветра
Бреду я одиноко
На Тикусая похож

狂句こがらしの身は竹斎に似たる哉


2. Ясуй:

А ты, кто, странник? Со шляпы твоей
По ветру летят лепестки

たそやとばしるかさの山茶花


3. Какэй

В лучах луны на рассвете
Послушно желанию мастера
Харчевни здание встает

有明の主水に酒屋つくらせて


4. Дзёго

Вдруг рыжая лошадь росу
Стряхнула с гривы своей

かしらの露をふるふあかむま


5. Тохоку

В полях,
Где корейский мискант
Зачах и выцвел давно…

朝鮮の細りすゝきのにほひなき


6. Сёхэй

При свете закатного солнца
Срезает крестьянин рис

日のちり／＼に野に米を苅　　


7. Ясуй

Лишь цапля меня навестит
В приюте из трав,
Что в полях затерялся

わがいほは鷺にやどかすあたりにて


8. Басё

Скрываюсь и жду,
Чтоб выросли волосы вновь

髮はやすまをしのぶ身のほど


9. Дзёго

Горек жизни обман…
Чтобы грудь облегчить
Выбрасываю молоко

いつはりのつらしと乳をしぼりすて


10. Какэй

И плача протяжные стоны
Слышны над могильной плитой

きえぬそとばにすご／＼となく　


11. Басё

Как морозит под утро…
На стене тень того,
Кто костёр разжигает

影法のあかつきさむく火を燒て　


12. Тохоку

Бедность пришла незаметно,
Дом опустел


あるじはひんにたえし虚家


13. Какэй

Облетает ива в поле…
Подарила ей имя своё
Красавица-Коман

田中なるこまんが柳落るころ


14. Ясуй

Густой туман… Прихрамывая будто
Волочит лодку кто-то

霧にふね引人はちんばか　


15. Тохоку

Прилег и вдаль смотрю
Как тонок месяц
В темноте небес!

たそかれを横にながむる月ほそし


16. Дзёго

Вернулся я из княжеского замка
Все шумным кажется вокруг


となりさかしき町に下り居る


17. Ясуй

Спросил у фрейлины:
«В садах дворцовых
Уж, верно, сакура в цвету?»

二の尼に近衛の花のさかりきく

18. Басё

В ответ лишь всхлип: «Пустое, —
Порхают бабочки в траве!»

蝶はむぐらにとばかり鼻かむ


19.  Дзёго

В роскошном паланкине
Прозрачен занавес —
Как в дымке чей-то лик

のり物に簾透顔おぼろなる


20. Какэй

С досады пущена стрела,
И крик летит ей вслед!

いまぞ恨の矢をはなつ声　　

21. Басё

Разбойников былых легенды
Хранили эти сосны,
Но ветром сломаны они


ぬす人の記念の松の吹おれて


22. Тохоку

Здесь у иссякшего ручья,
Что носит имя Соги

しばし宗祇の名を付し水　


23. Какэй

Одежда вымокла насквозь, —
Стою без шляпы я
Под проливным дождем

笠ぬぎて無理にもぬるゝ北時雨


24. Ясуй

Иссохших трав пучки раздвинув
Срываю тотиса

冬がれわけてひとり唐苣


25. Тохоку

Вдали белеет что-то
Быть может кости предков наших,
Быть может нет?!

しら／＼と砕けしは人の骨か何　


26. Дзёго

По белой шкурке каракатицы
Судьбу читают дикари

烏賊はゑびすの国のうらかた　


27. Ясуй

Не могу разрешить
Я загадку печали твоей,
О кукушка!

あはれさの謎にもとけし郭公

28. Басё

За долгую ночь с бочонок воды
По капле стекло

秋水一斗もりつくす夜ぞ　　　

29. Дзёго

Бочонок сакэ осушив
Любуюсь на луну в хижине
Японского Ли Бо

日東の李白が坊に月を見て


30. Какэй

Шляпу украсил цветком
Слепой музыкант

巾に木槿をはさむ琵琶打


31. Басё

Под вечер в храм
К мощам священного быка
Приносят травы

うしの跡とぶらふ草の夕ぐれに


32. Тохоку

Вот женщина спешит —
На голове корзина с сельдью

箕に鮗の魚をいたゞき


33. Какэй

Молюсь на рассвете
В надежде, что звезды
Пошлют мне дитя

わがいのりあけがたの星孕むべく　


34. Ясуй

Сегодня впервые сестренка
Отправится брови чернить

けふはいもとのまゆかきにゆき


35. Тохоку

Шелком тонким
Собирают в купальне
Опавший вишен цвет

綾ひとへ居湯に志賀の花漉て


36. Дзёго

Глициний тени бродят
В сводах легких галереи


廊下は藤のかげつたふ也　


НА ФОТО: Юкихико Курихара «Весенний вечер». Как вы поняли, в поэтической цепочке перемешаны все сезоны, но заканчивать ее принято на легкой и невесомой ноте, приблизительно так я визуально представляю себе финал этого текста — в розовых и немного мистических тонах

​УМЭ. ДВА ОБРАЗА СЛИВЫ

В Японии уже кое-где расцветает первая слива, предвестница весны, вот и мне захотелось отойти от снежной темы и перевести хайку с сезонным словом «умэ».

Выбрала чудесное трехстишие поэта Ямагути Сэйсона:


Дым плывёт
От сожжённой травы…
Какая слива белая


草を焼く　煙流れて　梅白し　　

куса-о яку/ кэмури нагартэ/ умэ сироси



Для Ямагути Сэйсона цветущая слива ассоциируется с эфемерным дымом. Сливу ценят не только за стойкость и раннее цветение (зачастую даже во время снегопада), но и за дивный аромат.

Мне показалось интересным, как Сэйсон приглушает аромат сливы и на первый план выводит совсем другой запах — жженой травы. Это создаёт необычный образ сливы-умэ. Возможно, этот ход и делает это хайку таким запоминающимися.

А вот я захотела пойти ещё дальше и проиллюстрировать Сэйсона рисунком, где подчёркивается ещё одна особенность этого прекрасного дерева — ее мощь.

Вы же помните, что корявый шершавый ствол сливы считается в Китае и Японии очень похожим на тело дракона?  

У Сэйсона слива цветёт белым, а у меня на рисунке  ——красным, как аллюзия на алый язык дракона и огненное пламя, вырывающееся из его пасти.

На этой небольшой работе я хочу ещё показать свою новую японскую печать (прекрасную!), где и мое имя, и фамилия записываются иероглифами.

Мне необыкновенно повезло, что моя фамилия «Семида» звучит  на японском так поэтично — «Поле цикад»(蝉田), а имя «Анна» тоже вполне японское — традиционно оно записывается как 杏奈. Я расшифровываю эти иероглифы как «Абрикос из Канагавы».

Со сливой есть ещё одна устойчивая ассоциация — тело старика, которое все «расцветает» весной. Но это сложный образ и я пока не придумала, как его можно показать в рисунке :)

ХАЙКУ ИЗ РУССКОЙ СКАЗКИ — новый шутливый конкурс трехстиший от Haiku Daily!

Подробности и участие по ссылке — https://www.facebook.com/940695946082211/posts/2097283980423396/?d=n

​ПЯТЬ ЗИМНИХ ВЕЧЕРОВ


Вы же знаете, как я люблю зиму. Вот и в очередной раз изучала хайку о зиме и нашла несколько совершенно прекраснейших стихотворений, которые натолкнули меня на мысль, что пора делать новый миникурс.

Я решила его назвать «БЕЛЫЙ СЕЗОН. ПЯТЬ ЗИМНИХ ХАЙКУ».  Он будет состоять из пяти коротких увлекательных занятий, на каждом из которых мы разберем одно зимнее стихотворение японских поэтов:

- прочитаем оригинальный текст произведения (с подстрочника)
- ознакомимся с контекстом
- послушаем, как звучит каждое хайку по-японски
- попробуем сделать собственный поэтический перевод или интерпретацию оригинального текста



Этот миникурс подходит для вас в том случае, если:

- вы интересуетесь японской поэзией и японской литературой и хотите понять, как устроены японские стихи «изнутри» и прочесть эти тексты в оригинале
- вы сами пишете хайку на русском языке и хотите получить дополнительный  инструмент для поиска новых тем и вдохновения
- хотите попробовать сделать собственные переводы японских стихов или написать хайку на русском языке по мотивам этих произведений


Знать японский язык, чтобы пройти этот курс, не обязательно: занятия устроены таким образом, чтобы каждый мог работать с подстрочником!

Если вы заинтересовались, напишите мне личное сообщение, я вышлю вам детали по оплате курса, а также вы сможете задать вопросы


Где: на платформе Telegram
Когда: с 11 по 24 февраля (занятия будут 11, 14, 17, 21 и 24 февраля)
Стоимость: 2500 рублей, оплатить нужно до 7 февраля включительно, чтобы я понимала заранее, соберется группа или нет

НА ФОТО: Нодзи Микико «Белый сезон», 2020 год