15.Зачем черностенскому фашизму нужны левые?
Если взять за определение, что левый — это тот, кто радикален в критике теории общества (претензия на обобществление средств производства и советскую демократию, равно как диктатуру пролетариата, программы по ликвидации безграмотности, популяризацию науки и многое другое — следует из этой критики).
Праворадикалов с этой позиции не существует вовсе, так как никаких преобразований по переустройству общества они не предлагают. Быть праворадикалом означало бы направлять критику и по отношению к правым, например, либералам и всякого рода индепендантам и пуританским концепциям. Критика — это инструмент исключительно левых, и под левыми, разумеется здесь стоит понимать не всех, кто пролетарий или симпатизант, а именно тех, кто занимается политикой (как и правых). То, что называется правым радикализмом, это не радикализм, а именно реакция на левую позицию, которая может быть только одной — радикальной. Можно сказать, что приставка «ультра» по отношению к левым и правым следует понимать иначе, не как радикализм. По большому счету есть лишь: леворадикалы, правые и правые реакционеры, то есть фашисты. Никаких центристов в политике не существует — это все для дураков, как форма имитации политики, центрист — это гражданин, который не осуществляет прямых политических действий, это самое подходящее для него место. А все центристские партии — это есть форма полторапартийного аппарата правительства.
Фашисты, то есть правые реакционеры возникают лишь тогда, когда радикальные притязание на управление обществом делают неустойчивой буржуазную власть, паразитирующую на традициях, особенно это характерно проявляется, где есть некий наместник, тело короля, полностью подчиненное новому буржуазному укладу, даже, если при этом ему приписывают какие-то функции абсолютистской власти. Абсолютистская власть закончилась с того момента, как умер господин, а вместе с ним другие означающее в виде Бога, а следовательно и его помазанника и всей династической традиции. Король здесь выполняет функцию, что ничего не произошло, тогда как буржуазия перекраивает порядок на свой лад. Некоторые политические философы того времени это подмечали, хоть и не критиковали.
«Отдельный человек волен (так как мысль свободна), верить или не верить в душе тем деяниям, которые выдаваясь за чудеса, в зависимости от того, какие блага могут, по его предположению, проистечь от человеческой веры для тех, кто претендует на совершение чудес, или для тех, кто их поддерживает, и на основании этого он будет решать, – были ли указанные деяния чудесами или ложью. Но когда дело доходит до исповедания веры, частный разум должен подчиниться государственному, т. е. разуму наместника Бога. Однако кто является этим наместником Бога и главой церкви, это будет рассмотрено в надлежащем месте после.»
Томас Гоббс. Левиафан
Фашисты — это защитный механизм латентной буржуазии, который занимает публичное место диктатора после того, как тело короля уже не способно распространять утопию старого порядка, когда оно уже изрядно разложилось, когда левый радикализм уже стучится в дверь и претендует рассматривать общество так, как его, скажем, рассматривают ученые в лаборатории, дабы потом знать, как его обустроить в соответствии с идеология равенства и антииерахичности, где нет место кому-то уже по факту своего рождения, где происхождение ценится выше способностей. У капиталиста тоже есть дети, которые должны унаследовать его накопление и приумножить в логике самовозрастания капитала как единственной формы поддержания в нем жизни.
