Все обсуждают бегство Доброхотова через границу, а я вспоминаю события 2004 года, когда Доброхотов был назначен руководителем отечественной «Поры», организации, название которой отсылало к грузинскому аналогу и которая должна была совершить в России оранжевую
революцию. Доброхотов, как известно, долго был на Майдане, набрался там героизма и даже привёз оттуда оранжевый шарфик, который всегда и везде потом носил, как знак своей привязанности к погромным идеям (как говорят, даже спал в нём).
Через год движение «Наши» вывело на Ленинский проспект 80 000 человек, заявив о том, что попытки Майдана в России обречены, Доброхотов завял и превратился в уличного политического фрика, который мстительно ходил на наши мероприятия, как на работу, и «протестовал». Обличал «нашизм», не соглашался, возмущенно кипел разумом, предполагая его существование. К нему привыкли, не слушали, но и не гнали. «Пусть расцветают сто цветов». (С)
Очень хорошо помню одну нашу акцию на Пушкинской площади. Стояла осень, было уже холодно, Доброхотов пришел в подбитом ветром поношенном пальтишке, «ботиночках на тонкой подошве» и в неизменном оранжевом шарфике. В посиневшей руке у него, на палке от швабры, был приделан на скотч лист ватмана, на котором криво, вручную, буквами разного размера (видимо, плакат был исполнен им лично) размещалось какое-то проклятие движению «Наши». Когда Доброхотов поворачивался, то на обороте листа был виден фрагмент предыдущего плаката - видимо, чистого листа ватмана не нашлось. Стоящий рядом со мной Василий Якеменко соболезнующе посмотрел на него, на плакат, и сочувственно сказал: «наверное, кончились те 100 рублей, которые ГосДеп выделил на оппозиционный протест».
В этот момент Доброхотов, заметив внимание к нему, как-то нехорошо оживился, стал приплясывать на месте, размахивать плакатом и что-то кричать. Мы подозвали одного из наших людей и попросили аккуратно отодвинуть его куда-нибудь. Тот подошел к Доброхотову, завёл с ним какой-то разговор и вдруг, быстро сорвав с него шарфик, побежал, хохоча и размахивая трофеем, вокруг площади. Доброхотов бросил плакат и с криком «отдай, это мне на Майдане дали», шустро побежал за ним. Под хохот присутствующих парочка обогнула площадь и поскакала вниз, в подземный переход. Вскоре обидчик Доброхотова явился без шарфика и без Доброхотова. Мы подождали немного, но больше он почему-то не появился - видимо, потрясение было слишком сильным. Плакат мы забрали с собой и он долго стоял в офисе, вызывая смех и ужас, а потом куда то исчез.
То есть это был такой городской оппозиционный сумасшедший, которых в то время был довольно много - Шаргунов, Удальцов, Козловский, лимоновская нацистская шпана. Потом он вообще надолго пропал из публичного поля и вдруг выяснилось, что он вернулся, причём, как «главный редактор» чего то там сливного, не перестав быть тем же политическим отбросом.
Теперь он «бежал» на Украину. Мне очень нравится, как политический мусор сам бежит на свалку. Я бы очень хотел обучить этому искусству своё помойное ведро, которое стоит у меня на кухне под раковиной. Чтобы, наполнившись, оно само выбегало на лестницу к мусоропроводу. Но как это сделать - не знаю. Видимо, ещё парочка Доброхотовых и я пойму, что для этого нужно.
