Только что ютюб случайно принес видео одной русской имигрантской группы из Берлина. Их там немало таких — лабающих немного цыганщину, немного клезмер, с текстами а ля раннее «Кино» и в целом неотличимых одна от другой.
Я увидел берлинский клуб, больше похожий на чью-то суматошную квартиру, уставленную случайной мебелью. Парней в одинаковых худи и бесцветных девушек в шмотках из Zara, которые пьют пиво из бутылок, покачиваются в такт бодрой унце-унце, и, кажется, совершенно довольны своими жизнями. Парням и девушкам — от тридцати до сорока, мужикам на сцене — уже под пятьдесят, но для них, кажется, время навсегда остановилось где-то там, где все еще стреляют друг у друга сигареты и деньги на трамвай, а самое страшное, что может случиться — это несданная сессия.
Я в очередной раз подумал о том, чем же до сих пор притягивает Берлин народ со всех концов России и даже из других стран. Чему рады все эти люди, для которых вот этот клуб — очевидно последняя остановка. Музыканты на сцене никогда не станут известными, мебель в полутемном помещении — новой, танцующие в этом зале уже не придумают лекарства от рака или хотя бы вакцины от коронавируса, не снимут оскароносного кино, не соблазнят Монику Белуччи, не выйдут замуж за олигарха, не создадут своей непризнанной республики и даже не заработают миллиарда. На экране был идеальный safe space, пространство полного отсутствия амбиций.
И вдруг я подумал, что этим людям ведь, на самом деле, того и надо. Что потому и бегут из не верящей слезам Москвы, что знают — Москва, как Господь, не любит теплохладных и не прощает довольствующихся малым. Она либо озолотит тебя, либо оставит барахтаться в нищете, и ничего между. Москва, как огромное кастинг-шоу, однажды на каждого направляет слепящий прожектор. И оказавшись в его луче, либо исполнишь свой номер и сорвешь аплодисмент вместе с дождиком из золотой фольги, либо провалишься.
Здесь все мечтают о большом, и большинство так и умрет, мечтая. Кто-то и в самом деле сможет. А кто-то протиснется самозванцем, выдаст себя за писателя, художника, режиссера, и даже убедит в этом публику — но в душе будет знать, что все неправда, что не по Сеньке шапка. Такие рвутся в Берлин чаще всего — зная, что их маленькому таланту, которому холодно и одиноко на стальных просторах Москвы, будет тепло и уютно на берлинской сельской дискотеке. Берлин — город маленьких людей. Маленьких людей, которые никогда не хотели становиться большими.