Во всей русской литературе я не знаю лучшего человека, чем Владимира Владимировича Маяковского. Со всеми его недостатками и слабостями поэта (не поэтическими слабостями- таковых не было) - он носитель всех самых важных человеческих качеств. Он был бесстрашным. Был бескомпромиссным новатором. Был стильным мужчиной. Был, наконец, верным совершенно невероятной для наших широт самурайской верностью- верен всему, чему однажды присягнул. И он умел делать со словами то, чего не умел делать никто.
Маяковский был верен двоим: Лиле Брик и Советскому государству. Лиле он, по обоюдному согласию, изменял- но всегда возвращался, как неизменно возвращался в Москву из парижей и нью-йорков. Тому самому государству, которому он присягнул однажды, он дал самое ценное, что мог дать: новый язык. Все эти нелепые аббревиатуры, неуклюжие названия ведомств, вся неприглядная советская бытовуха- всему этому он своим стихом дал легитимность, поставил на одну из полочек вечности.
В свое время многие интеллигенты подсуетились в деле возведения СССР, многие подбрасывали в топку паровоза, по мере сил, дровишки, и заигрывали с растущей зверушкой. Но когда из зверушки вырос монстр и оскалился на на них своим тоталитарным оскалом- разбежались почти все. Все, как оказалось, "не хотели", и "не это имели в виду". Он остался. Он всегда знал, что имел в виду, он остался с монстром лицо к лицу, и ответил за каждую строчку, за "лубянскую лапу ЧеКа", за "товарища Дзержинского", за октябрь с его "огнеперым крылом". И всем тем, кто метался потом, кто переобувался в воздухе, кто канючил про "мне пришлось", и "у меня не было выбора", он, его памятники, его стихи остались вечным напоминанием. Выбор есть. Ваше слово, товарищ маузер.
Он поступил так, потому что был самураем. Но никто не осмелился бы пискнуть хоть полслова, если бы он поступил иначе. Если б остался в Париже с Яковлевой, если бы предал то прекрасное государство героев, которое сам придумал и которого он в итоге остался единственным жителем. Я был бы счастлив, потому что мысль о том, что мозг, в которой родились "облако в штанах" и "во весь голос", этот бесценный мозг можно было погасить одним выстрелом- от мысли этой больно, даже спустя столько лет.
Век XX-ый.
Воскресить кого б?
Маяковский вот...
поищем ярче лица, -
недостаточно поэт красив.
Крикну я
вот с этой
с нынешней страницы:
не листай страницы!
Воскреси!
Химик ли, физик ли, или Господь Бог, в которого умерший не верил- услышь однажды, и воскреси человека, который был сплошным, бесконечным, сияющим чудом.
Иллюстрация: Маяковский, портрет натурщицы