Об удивительном литературном процессе в древнем Риме рассказывает филолог-классик Всеволод Зельченко:
— Какой величины нужен книжный шкаф, чтобы вместить все, что сохранилось от древних римлян?
— В 1999 году в МГУ приезжал Питер Глэр, редактор Oxford Latin Dictionary, и читал лекцию о том, как делался этот легендарный словарь. Команда его составителей хотела, чтобы он получился совершенно независимым, поэтому ни в какие предшествующие словари они до определенного момента не заглядывали, а работали «с нуля» — сплошь прочитывали всех авторов и составляли картотеку. Для этого они взяли по одному (тщательно отобранному) изданию каждого писателя, а также собрания фрагментов. Глэр с некоторым смущением признался, что вся сохранившаяся латинская литература с III века до н.э. по II век н.э. — от Ливия Андроника до Апулея, включая медицинские, юридические, сельскохозяйственные, гидравлические и прочие сочинения — заняла «всего три метра книжных полок».
<…>
— Уже в I веке до н.э., во времена Вергилия и Овидия, литературный процесс в Древнем Риме был гораздо более похож на современный, чем может показаться. Закончив рукопись, популярный писатель передавал ее издателям, которые с помощью штата писцов изготавливали копии и продавали их через книжные лавки. Из переписки Цицерона с его другом и издателем Помпонием Аттиком (распространявшим сочинения «своих» авторов не только в Риме, но и в Афинах) видно, что существовала даже редактура: они пересылают друг другу правку, советуются, как лучше назвать книгу и т.п. Существовали и публичные библиотеки с латинским и греческим отделами (самую знаменитую устроил Август в храме Аполлона на Палатине), и домашние собрания книгочеев. Впрочем, заполучить хорошее издание редкого сочинения зачастую означало изготовить его самому — разыскать по одному доступные экземпляры, сверить их текст, выправить ошибки и переписать заново. Совсем недавно в одном из афонских монастырей был обнаружен неизвестный прежде трактат ученого врача Галена; утешая страдающего депрессией друга, он рассказывает, как сам сумел перенести утрату библиотеки, которую собирал много лет, а потом она сгорела во время пожара Рима в 192 году — и подробно описывает, что там было и в каком виде. Азиний Поллион, сподвижник Августа и сам писатель, ввел в моду публичные чтения-рецитации — аналог нынешних литературных вечеров, где можно было услышать неопубликованные новинки. Были писательские кружки, были критики, были пародисты. Римские филологи издавали выверенные тексты классиков с примечаниями; выпускались и школьные антологии, и роскошные подарочные издания. Гораций в заключительном стихотворении первой книги «Посланий» обращается к только что дописанному сборнику: ты торопишься выйти на панель, стать гладкой и нарядной книжкой, но подумай, что тебя ждет? Сперва, конечно, ты будешь захватан сотней рук, но потом капризная мода переменится, тебя (т.е. нераспроданный тираж, как мы бы сказали) сошлют куда-нибудь в провинцию, и там дряхлый школьный учитель будет по тебе учить детей грамоте. У римских авторов отыскивается немало живых подробностей издательского дела: Аттик заметил у Цицерона ошибку в цитате, и тот в ответ просит позаботиться, чтобы ее поправили во всех экземплярах уже продающейся книги; Овидий, отправляясь в ссылку, в отчаянии бросил в огонь готовые «Метаморфозы», и поэма была выпущена без его ведома стараниями друзей, сохранивших рукописи; а у Авла Геллия сохранилась целая сценка в книжном магазине — продавец хвалится, что в его издании древнего римского историка нет ошибок (так и хочется сказать «опечаток»), но среди покупателей находится ученый грамматик, который таки с торжеством обнаруживает одну.
http://gefter.ru/archive/22719
