Давно планировала этот "лонгрид о лонгриде", но в Facebook его выкладывать не хотелось, а вот теперь, что называется, нашла время и место. Итак, давайте поговорим о том, почему в книгоиздании дела обстоят так, как обстоят, и что можно с этим поделать. Ооооочень много букаф, берегитесь.
Есть популярное мнение, что в книгоиздании все "схвачено", все определяется какими-то мафиозными схемами и что молодому автору никогда и ни за что не пробиться, потому что ему "не дадут". Молодому автору (независимо от его возраста) пробиться и правда очень сложно, но дело тут, увы, совершенно не в мафиозности книжного рынка, преступном сговоре или чем-то таком ("увы" потому, что с этим всем можно было бы бороться традиционными средствами - и победить). Именно об этом пишет в своей очень милой статье молодая (и не особенно успешная) романистка Эль Гриффин (спасибо Владимиру Харитонову и его замечательному каналу
@words_and_money - именно оттуда я узнала об этой публикации). Далеко не все американские тексты о книгоиздании и чтении в полной мере применимы к России, но эта подходит процентов на 80 - с точностью до того, что российский рынок книг раз в 10 меньше американского, а значит, все обстоит еще немного печальнее.
Оригинал статьи в следующем посте, а мне хотелось бы ее тезисно пересказать, снабдив некоторыми комментариями и важными для российской специфики дополнениями.
Итак (внимание, это самое важное - и дальше по большому счету можно уже не читать), главная проблема книжного рынка состоит в том, что у нас слишком мало читателей на имеющееся количество писателей - живых и мертвых. Читательская аудитория банально не может поддерживать такое количество людей, пишущих книги: фундамент пирамиды слишком узок, чтобы выдерживать ее верхушку (примерно как в пирамиде Джосера, в которой строители облажались с проектом и пришлось его срочно перекраивать, добавляя угол посередине).
По самым смелым прикидкам в России около половины читателей не читают ни одной книги в год, что дает нам грубо 75 000 000 читателей. Казалось бы, очень много, но даже из этих 75 миллионов большинство читает ну, скажем, десять книг в год (не так мало). Также в год выходит, ну, допустим, 200 000 наименований того, что можно определить как книгу. Поделим одно на другое - и получится, что в среднем одна книга может претендовать (повторю, это очень-очень грубые прикидки) на 3750 читателей. И тоже, казалось бы, не так плохо, но теперь давайте представим, что один из этих авторов - молодой и начинающий, а второй - Борис Акунин, Гузель Яхина, Джоан Роулинг, you name it. Понятно же, к чему я клоню, да?
А теперь - пабам! - давайте вспомним, что на самом деле нормальный обычный читатель выбирает не обязательно из новых книг: в действительности новая книга (непонятная, за деньги и в магазине) конкурирует еще и с сотнями не прочитанных старых книг в домашних и публичных библиотеках (бесплатных, с хорошо задокументированным трек-рекордом и ходить никуда не надо) и с поистине неисчерпаемым морем бесплатного или почти бесплатного контента в интернете...
И это подводит нас ко второму важному тезису. Успех книги зависит не столько от ее качества, сколько от успеха предыдущих книг автора. Все алгоритмы, ненавязчиво (или навязчиво) рекомендующие читателю книги, устроены по принципу самосбывающихся пророчеств: хорошо продается то, что уже хорошо продается или продавалось. Новая книга Бориса Акунина (сколь бы ужасной она ни была), что ни делай, продастся лучше, чем самый блестящий дебют. Чехов одной левой уделает самое яркое юное дарование, и дело вовсе не только в том, что он Чехов, а дарование, кажется, нет.
В легендарном списке бестселлеров New York Times только 14% приходится на книги дебютантов или почти дебютантов - все остальное написано авторами, которые и раньше хорошо продавались. Более того, 26% процентов книг задерживаются в списке бестселлеров только на одну неделю, после чего снова исчезают в пучинах безвестности, и среди этих 26% более двух третей составляют книги дебютантов.
Продолжение в следующих постах, не переключайтесь!