Глядя на новостные сюжеты о сбитом азербайджанцами российском вертолёте, а затем о бесновании полудиких азербайджанских орд в русских городах, невольно сравниваю нынешнее время с серединой девяностых - началом двухтысячных.
Тогда, на стыке тысячелетий Россия разрываемая терроризмом, экономическим и политическим кризисом, казалось, стояла на грани полного распада. Да что там казалось, так оно и было. Но иногда ощущение всепоглощающего бессилия парадоксальным образом сменялось ощущением надежды и уверенностью, что всё будет хорошо.
Помню как в Подмосковье, где я тогда жил, то и дело можно было встретить на улицах крепких подтянутых молодых ребят в черной форме и красными повязками на рукавах патрулирующих улицы и следящих за порядком в тех районах, куда не доезжали занятые своими делами менты. Помню короткостриженых ребят в тяжелых ботинках и подвернутых джинсах, которые держали в тонусе всех предприимчивых торговцев с юга, да так держали, что те за пределы рынка даже не показывались.
Во всех этих ребятах было то, чего так не хватало на геополитическом и метафизическом уровне в те смутные времена - концентрированная честь и гордость некогда великого народа. Глядя на этих ребят было понятно, что чтобы не случилось со страной, в конечном итоге для русского народа - для всех нас, всё будет хорошо. "Тем где верхи не смогут, низы помогут".
И вот, прошло несколько десятилетий и государство объявившее чуть ли не национальной угрозой этих ребят, теперь расписывается в своей импотенции, глядя на беснующихся от запаха русской крови и упоения собственной вседозволенности тех самих южных торгашей на улицах русских же городов.
Сбей азеры или турки русский вертолёт в 90-ых годах и огонь его догорающих обломков в тот же вечер скорее всего перекинулся бы на десятки овощных рынков и другие точки принадлежащие предприимчивым торговцам с юга, а работники посольств этих государств надолго бы забыли, что такое спокойная жизнь. "Тем где верхи не смогут, низы помогут".
Но прошло несколько десятилетий и теперь усилиями государства, которое монополизировало право быть патриотом, и любить свою страну можно только в рамках федеральных программ и согласованных заранее мероприятий сложилась ситуация, когда верхи не могут, а низам уже похуй.
И за такую страну мне по-настоящему страшно.