Редактор openDemocracy по мотивам сериала "Чернобыль" вспоминает эпизод из своего детства:
"Числа так 27го или 28го апреля 1986 года в нашей питерской квартире раздался междугородний звонок (вы еще помните, как это?) Трубку сняла мама, полагая, что звонит пожилая тетушка из Брянска. Однако вместо этого с ней поздоровался мужской голос, весьма взволнованный. Так и мол так, сказал голос, вы нас, конечно, не помните, но вообще-то мы ваши родственники, из города Х - на границе Украины и Белоруссии. Тут, говорит, такое дело… и, перемежая рассказ именами давно умерших родственников и названиями тяжелых металлов, голос сообщил нам, что в нескольких километрах от места их проживания случилось НЕЧТО.
Никто пока не знает, что именно, но НЕЧТО случилось на атомной станции, что само по себе не внушало оптимизма - особенно при наличии у обладателя голоса жены и двоих детей. Эвакуировать город, где они жили, никто не собирался - но все, кто уже что-то успели понять, рванули с места. Ленинград был точкой, наиболее удаленной от НЕЧТА, и поэтому не могли бы вы… разговаривать было не о чем, конечно могли бы. Трое физиков в моей семье быстро поняли, что дело хана.
Через дня три-четыре родственники прибыли в Ленинград на запорожце. В нем находились дядя, допустим, Юра, тетя, допустим, Лена, и их сын, допустим, Витя. старшего сына удалось посадить на колени кому-то, улетавшему из Минска в Мурманск. Запорожец семья приобрела за пару часов до отъезда на средства, собранные для эмиграции в иудейскую пустыню. Права на вождение дядя получил примерно тогда же. Поэтому от белорусско-украинской границы и вплоть до южного въезда в Ленинград он вел машину, не выключая мотор, ибо не был уверен в том, что он заведется снова. Проехав несколько сотен километров по прямому шоссе, вдоль картофельных полей и затем вдоль ленинградских болот, дядя Юра - человек, как уже стало понятно, вообще-то незаурядной храбрости - впал в панику при виде кругового движения на въезде в Ленинград со стороны Пулкова. Он въехал в поток у памятника погибшим героям скульптора Аникушина и крутился в нем чуть ли час. Выехав из этой черной дыры, он, наконец, встал на Московском проспекте у телефонной будки и позвонил моим родителям: забирайте нас отсюда, я не знаю, как ездить по городу.
Скажу честно, какова была дальнейшая судьба этого запорожца, облепленного чернобыльской пылью, я точно сказать не могу. Мне было 6 лет. Надеюсь почему-то, что мой папа уговорил потом дядю въехать в дальний лес и бросить его там. Другого способа утилизации радиоактивного мусора на тот момент не было. Но точно ручаться не могу. Поэтому останусь при своих детских фантазиях.
Благодаря их прибытию наша семья одна из первых оказалась посвящена в НЕЧТО. Полуночные дебаты, с чертежами на салфетках, велись практически ежедневно. Кроме того, ежедневно делалась влажная уборка всех 42 кв м нашей жилплощади и ежедневно принимали йод. Пыль вытирали вообще непрерывно. Одежду гостей, кажется, всю выбросили и дали новую.
Кроме того, мальчик, допустим, Витя, которому на тот момент было 8 лет, ежедневно разбирал и потом собирал все бытовые приборы в доме. Разобрал сначала радио. Потом телевизор - который так ничего и не сообщал о том, что же там было за НЕЧТО. Потом Витя попробовал разобрать телефон, но его застукали с поличным. Тогда он принялся за мамину пишущую машинку. Витя, по всей видимости, находился в состоянии глубокого шока, говорить с ним было невозможно. Гайки, винты и непонятные мелкие детали мы потом находили по всей квартире еще много лет.