Бог видит, я не хотел ничего говорить об этом выступлении Хабиба против спектакля с женщиной в белье. По-моему, тут и так всё очевидно: человек живёт в постмодернистской версии средневековья, в которой даже небольшая откровенность — это плохо, а вот с показными боями и рекламой не пойми чего всё в порядке. И грустнее только государство, которое ничего с этим не хочет и не может сделать.
Однако Михаил Пожарский своим
постом заставил меня написать что-то на эту тему, потому что как у него вообще получилось такую простую для критики тему прокомментировать настолько нескладно?
Вообще, он высказывает довольно адекватную идею о том, что в государстве должны быть определённые «универсальные правила», которые не должны нарушаться даже ради федерализма. А дальше он иллюстрирует это тем, что, дескать, «если в Вашингтоне можно абортарий, то можно и в Техасе». И тут становится понятно, что он не особо понимает, как работает федерализм в США и почему он до сих пор остаётся таким крутым, даже после попыток его свернуть.
Проблема в том, что легализация абортов — это не универсальное правило. Универсальные правила — это те права, которые записаны в Конституции или следуют из неё. Если законы штата нарушают эти права, они должны быть отменены, потому что Конституция стоит выше других законов. Ни в одной конституции, уж тем более, в американской, нет никакого права на аборты — оно было выдумано
судьями-активистами, для которых «общественный прогресс» важнее следования букве Конституции. То есть фактически был нарушен принцип федерализма, которому в США уделяется намного больше внимания, чем в России. Но Пожарскому это не очень интересно, потому что всё ведь так прогрессивно, так универсально (будто что-то хорошее).
Моя личная претензия к кавказским борцам за нравственность даже не в том, что они пытаются запретить что-то «развратное», а в том, как они это делают. В прошлом году из-за угроз местных исламских радикалов
не прошёл аниме-фестиваль «АниДаг». До этого он проходил шесть раз и только на седьмой раз у кого-то возникли претензии. То есть это было не какое-то общее правило, которое организаторы нарушили, а просто местной элитке что-то не понравилось.
Когда есть какие-то принятые более или менее демократическим путём нормы, легче понять, как к ним приспособиться, и легче изменить их через воздействие на население. Риск для граждан снижается: если вы знаете, что продавать алкоголь и устраивать аниме-фестивали нельзя, вы просто не будете тратить на это ресурсы. А если формального запрета нет, всё намного сложнее.
Конечно, запреты на фестивали и спектакли аморальны и лучше бы их не было. Но сейчас их не может не быть в некоторых регионах России. Если навязать им свободу самовыражения силой, придёт очередной Хомейни, устроит
революцию и вернёт старые институты в более радикальной их форме.
В конце концов, когда в пределах одной страны есть несколько вариантов жизни — это хорошо. Люди смогут без смены гражданства жить так, как их устраивает больше всего, и выбирать, какая политика более выгодна для их родного региона, сравнивая качество жизни во всех остальных.
Поэтому нам нужен федерализм: чтобы каждый регион мог быть по-своему
странным, если его жители этого захотят. Чтобы на Кавказе запрещали сходки анимешников (что плохо), а в Санкт-Петербурге легализовывали гей-браки (что тоже не очень хорошо). Конечно, должны быть пределы: нельзя забивать камнями женщин за откровенную одежду ровно как нельзя сажать в тюрьму пекарей за отказ печь торты на свадьбу геев. Для того, чтобы установить эти базовые, естественные права, достаточно Конституции, кроме которой диктатура федерального центра должна быть сведена к минимуму.