Где-то там ощутимо выше я писал, что центральная площадь Владивостока называется площадью борцам за власть советов на Дальнем Востоке. На площади стоит огромная скульптурная композиция в честь тех же самых борцов, центральным персонажем которой является бородатый мужик в папахе. Чтобы ни у кого не было никаких сомнений, на постаменте выбиты слова из "Марша приамурских партизан": "Этих дней не смолкнет слава/Не померкнет никогда/Партизанские отряды занимали города".
Основной военной силой красных на Дальнем Востоке были партизаны. Подавляющее большинство более-менее кадровых частей РККА после падения Колчака перекинули на запад — бороться с Деникиным, поляками и так далее. К востоку же от Урала остались лишь небольшие силы, необходимые для поддержания советской власти "в целом". В этих условиях партизанские отряды из местных жителей играли просто неоценимую роль — непроходящая специфика Дальнего Востока заключается в малой и слабой заселённости, плохой транспортной инфраструктуре, сложном рельефе и сложном же климате.
Надо заметить, что по тому же принципу были организованны и войска белых. Ещё при жизни Колчака на титул Временного верховного правителя России претендовали как минимум атаман Семёнов в Забайкалье и генерал Хорват на КВЖД. Оба они успели себя таковыми провозгласить, оба же признали лидерство Колчака, но не без скрежета зубовного. Того же Семёнова за сепаратизм и прояпонскую ориентацию Колчак собирался арестовать, да не дотянулся. Ограничился лишь тем, что для колчаковской разведки подконтрольное Семёнову Забайкалье было таким же объектом работы, как и занятые большевиками губернии. Когда же Колчак пал, то в рядах белых наступили разброд, сумятица и шатание — реального единого командования не было, интервенты-"союзники" держали себя максимально холодно и нейтрально, а сами белые был сплавом разных военных сил от кадровых колчаковско-каппелевских частей до атаманских банд Калмыков или Унгерна, например.
Характерно и то, что войска белого приморского правительства братьев Меркуловых назывались официально Белоповстанческой армией.
Красные партизаны тоже были крайне разнородны. Среди них были идейные большевики, эсэры, меньшевики, анархисты всех мастей, даже затесались "украинцы" из несформированной Украинской дальневосточной армии невозникшей Украинской дальневосточной республики Зелёного Клина. Были и люди, уставшие от художеств тех же семёновцев. Были и простые уголовники, искавшие способа поживиться на гражданской-то войне.
Естественно, что наиболее идейные партизаны-большевики хотели немедленной советизации края. Новость о создании парламентско-буферной ДВР была для них равна предательству, поэтому Дальбюро ЦК приложило максимум усилий для их убеждения в обратном. Забавным совпадением является и то, что находившиеся на нелегальном положении члены владивостокского отдела Дальбюро, выступавшие за немедленную советизацию Дальнего Востока, как-то очень вовремя попались в руки японцам, перебившем их всех и даже сжёгших, по легенде, в паровозной топке члена Дальбюро ЦК товарища Лазо. Отсутствие восторга ленинским решением о создании ДВР среди дальневосточных большевиков и партизан, грезивших воссоединением с РСФСР, отмечал спустя 40 лет даже премьер-министр ДВР Никифоров в своих записках.
Собственно, идейные партизаны-большевики стали формально числиться в составе Народно-революционной армии ДВР. Наименее идейные товарищи получили целительную порцию политбесед с товарищами из Дальбюро. Тех же, кто оказался совсем туг и безыдеен, решив, что ДВР очередная (после Колчака, Хорвата, Хорвата-Колчака, Хорвата-Розанова, Розанова) смена "буржуазной" власти ушли в леса партизанить дальше уже против всех, сохраняя, однако что-то вроде благожелательно нейтралитета к ДВР.
Самые же дикие оказались теми самыми белобандитами, с которыми бросилась бороться свежесозданная милиция ДВР. То, что ещё вчера в союзе с этими людьми милиционеры боролись с Семёновым или японцами не воспринималось всерьёз. Гражданская же война.
