Девочки, а вот Федор Александрович Лукьянов наш уважаемый, редактор журнала "Россия в глобальной политике" для вас выступает с традиционными, эксклюзивными для БП итогами года. На этот раз без едкого сарказма. Все предельно серьезно. Год такой.
Для отечественной внешней политики 2020 год стал рубежным. Прежний подход зашёл в тупик. Пандемия сыграла инструментальную роль – сделала очевидным то, что копилось давно. И дело не в качестве работы людей, работающих в этой сфере. Они по большей части бьются, как львы. Но достижения тают, потому что исчерпана концептуальная основа такого поведения.
Российская дипломатия, несмотря на дерзкую риторику, ориентирована на международные институты, работу с ними и через них. А там возникает две проблемы.
Во-первых, сами институты теряют функциональность, поскольку изменились мировые условия, для которых они были созданы. Когда говорят о кризисе миропорядка, имеется в виду именно это. Опора на международные институты – главное достижение второй половины ХХ и начала XXI века, результат Второй мировой войны, трансформировавшийся после крушения СССР в доминирование Запада. Сейчас вся конструкция подвергается демонтажу, в международные дела возвращается та степень ситуативности и неупорядоченности, которая была им свойственна на протяжении большей части истории человечества. Последние 75 лет были не правилом, а исключением.
Во-вторых, возможности России влиять на работу институтов и использовать их для достижения своих целей катастрофически упали. Добиться приемлемых решений в рамках международных организаций Москве удаётся всё реже, хотя она к ним постоянно апеллирует. Не получив ожидаемого отклика, Россия обвиняет эти организации в предвзятости, работе под контролем отдельных стран, нарушении процедуры, протокола и пр. Обвиняет во многих случаях обоснованно, но толку от этого никакого, ибо хлёсткие обличения воздействуют не на внешнего адресата, а исключительно на внутреннюю публику.
Приверженность Москвы институтам – продукт двух процессов. Первый – ведущая роль СССР в создании послевоенной мировой архитектуры, роль, завоеванная на фронтах Второй мировой войны. Второй – стремление России восстановить свои позиции на международной арене после краха Советского Союза, которое тогда виделось как скорейшее вхождение во все институты «либерального мирового порядка» – от Совета Европы до Совета с НАТО или ВТО. Уже неактуально ни то, ни другое. От ялтинско-потсдамской системы практически ничего не осталось, а структуры глобального управления перестают управлять, потому что сходит на нет универсалистская глобализация образца конца ХХ – начала XXI века. Последнее явным образом проявилось в 2020 году.
Успехов на международной арене Россия в последние годы добивается тогда, когда действует помимо институтов. Это либо шаги в обход декларируемых норм (Крым), либо решительная работа с конкретными партнёрами (Сирия и Ближний Восток в целом), либо деятельность в «серой зоне», которую стало принято называть гибридной (Африка и не только). Всё это было бы сомнительно, если бы мы имели дело со стабильным и функционирующим мировым устройством, где действуют нормы и правила. Его, однако, не стало, и пока что не предвидится. К собственно дипломатии, заметим, перечисленные типы деятельности имеют лишь отдалённое отношение, скорее создают проблемы дипломатам, которые привыкли к более регламентированным форматам.
Ну и ещё одно обстоятельство, также связанное с событиями минувшего года. Угроза здоровью и жизни огромных масс по всему миру изменила для них систему приоритетов. Все констатируют, что возросла роль государства, граждане ждут от него защиты и, соответственно, готовы делегировать большие полномочия. Но повышаются и требования к государству, оно должно демонстрировать эффективность и отдачу. Соображения чистого престижа, в принципе, всегда играющие важную роль во внешней политике, должны уступать место конкретному результату, который понятен людям и связан с их жизнью. Наверное, это главный практический итог 2020 года.
