Государственный спрос на фидуциарные деньги для оплаты налогов, штрафов и так далее можно понимать в качестве изначального двигателя всеобщего желания денег. Изначально никто не желает денег самих по себе. Достаточно того, что государство объявляет о своем «желании» денег в виде налогов и принуждает своих граждан удовлетворять эту навязанную им обязанность. Однако, когда такое денежное устройство уже сложилось, оно быстро начинает продвигать само себя в качестве системы. Даже если индивидуальные пользователи денег могут не верить в то, что деньги как таковые представляют какую бы то ни было ценность, они все равно постоянно сталкиваются с рынком, где с деньгами постоянно обходятся так, словно они представляют ценность. Тому, кто пользуется деньгами, необязательно в них верить до тех пор, пока он верит, что есть другие люди, которые верят и которые будут принимать деньги в обмен на товары или в качестве уплаты долга. Индивидуальному пользователю денег не нужно верить в деньги, пока он ведет себя так, словно он верит. Иными словами, деньгам все равно – верят ли в них люди. Возможно, это скорее деньги верят в людей, чем наоборот.
Даже если фидуциарная теория явным образом противоречит товарной теории денег, товарная теория, кажется, снова возникает здесь в качестве необходимого фантазийного компонента фидуциарных денег. Тогда как образование денег может быть логически и антропологически объяснено как творение государства или другой правительственной власти, система, по-видимому, обладает присущей ей функцией создания ситуации, в которой люди используют деньги, словно они действительно сами по себе являются ценными активами. Отрицание товарной теории харталистами может считаться слишком упрощенным, если мы хотим знать не просто как, но и почему фидуциарные деньги работают. У Кейнса мы находим такое метафорическое замечание:
«Деньги являются мерой стоимости, но воспринимать их так, будто они сами по себе обладают стоимостью, есть пережиток представления, что стоимость денег регулируется стоимостью материала, из которого они сделаны, – это все равно что путать театральный билет с самой постановкой».
Возможно, эта метафора обманчиво неточна. Фидуциарные деньги не функционируют как театральный билет, поскольку государство не дает спектакля, на который дал бы пройти билет. Продолжая тему театра, можно привести и другую подходящую метафору: воспринимать деньги так, будто они сами по себе имеют стоимость (очевидной целью высмеивания Кейнса здесь является товарная теория), – все равно что путать театральную постановку с реальным событием. Однако такое замешательство является неотъемлемой частью театра. Без него театра не было бы. Хотя зрители прекрасно знают, что происходящее на сцене – просто игра, тем не менее они все равно эмоционально вовлекаются в события, словно те происходят по правде. То же применимо и к функционированию денег. Хотя мы можем прекрасно знать, что сами деньги не обладают стоимостью, тем не менее мы все равно обходимся с ними так, словно у них есть стоимость. Паргез и Секареча верно замечают: «Само понятие товарных денег является иллюзией, которая путает материальное обеспечение денег с самими деньгами». Они забыли, однако, добавить, что эта иллюзия сама по себе является идеологической поддержкой денег.
Отрывок из книги: Уле Бьерг. «Как делаются деньги? Философия посткредитного капитализма». Apple Books.
