В прокуратуру меня ни разу не вызывали. Только приглашали. «Когда вам будет удобно? Может, тогда за вами машину прислать?» – это в прокуратуре Петербурга. В первый раз. В моей деревенской прокуратуре было примерно то же самое. Звонит прокурорша, а я говорю, что не знаю, когда смогу зайти. Давайте, говорю, я провожу сына в Петербург, а потом, если получится, загляну. «Конечно, – говорит мне прокурорша, – как вам будет удобно, я жду».
В общем, по дороге с автостанции я решил купить конфет – такими я в легендарном баре «Хроники» закусывал обычно, «Ленинградские». Они же там у себя, думаю, в прокуратуре пьют чай. И шоколадные конфеты сожрут с чаем, это всем свойственно. Даже прокурорам.
И вот прихожу в их прокурорскую избу. Это, конечное, не совсем изба – то есть хоть и в один этаж, но обложена кирпичом. Никого нет, иду вглубь домика и вижу закуток, где как раз стоят чайники и две тетки. «Что вы хотели?» – строго вопрошает одна из них, и я успеваю ответить: «Я хотел и хочу чаю».
Но другая мягко увещевает: «Это ко мне». Она и есть и.о. прокурора района. Мы идем в ее унылый кабинет, где она прячется за тремя мониторами. «Ого, – говорю, – вы тут как выпускающий Reuters, зачем вам столько?» Меняют оборудование, невнятно ответила прокурорша. Конфеты я положил сбоку от самого понтового монитора.
Следующие полчаса мы провели за совместным составлением моего объяснения на кляузу каких-то (я знаю каких) гандонов. Хотя кляуза эта затрагивала не меня, а совершенно постороннего человека, но речь там шла о моей идее Гдовского интернет-телевидения. И мне пришлось пояснять прокурорше района, что идея исключительно моя, что я представляю, каким должно быть местное ТВ, мне не нужны для этого частоты, лицензии, регистрации СМИ, и вообще шли бы вы все дружно нахуй. Впрочем, при женщине я этот профессиональный термин употреблять не стал.
Но чаю мне прокурорша так и не налила. «Это почему вы так?» – спрашиваю. «Ну, не знаю, – потупилась прокурорша, – у нас так не принято». И это зря, говорю я ей. В прокуратуре Петербурга, например, меня угощали пусть дрянным, но таки марочным коньяком.
В общем, по дороге с автостанции я решил купить конфет – такими я в легендарном баре «Хроники» закусывал обычно, «Ленинградские». Они же там у себя, думаю, в прокуратуре пьют чай. И шоколадные конфеты сожрут с чаем, это всем свойственно. Даже прокурорам.
И вот прихожу в их прокурорскую избу. Это, конечное, не совсем изба – то есть хоть и в один этаж, но обложена кирпичом. Никого нет, иду вглубь домика и вижу закуток, где как раз стоят чайники и две тетки. «Что вы хотели?» – строго вопрошает одна из них, и я успеваю ответить: «Я хотел и хочу чаю».
Но другая мягко увещевает: «Это ко мне». Она и есть и.о. прокурора района. Мы идем в ее унылый кабинет, где она прячется за тремя мониторами. «Ого, – говорю, – вы тут как выпускающий Reuters, зачем вам столько?» Меняют оборудование, невнятно ответила прокурорша. Конфеты я положил сбоку от самого понтового монитора.
Следующие полчаса мы провели за совместным составлением моего объяснения на кляузу каких-то (я знаю каких) гандонов. Хотя кляуза эта затрагивала не меня, а совершенно постороннего человека, но речь там шла о моей идее Гдовского интернет-телевидения. И мне пришлось пояснять прокурорше района, что идея исключительно моя, что я представляю, каким должно быть местное ТВ, мне не нужны для этого частоты, лицензии, регистрации СМИ, и вообще шли бы вы все дружно нахуй. Впрочем, при женщине я этот профессиональный термин употреблять не стал.
Но чаю мне прокурорша так и не налила. «Это почему вы так?» – спрашиваю. «Ну, не знаю, – потупилась прокурорша, – у нас так не принято». И это зря, говорю я ей. В прокуратуре Петербурга, например, меня угощали пусть дрянным, но таки марочным коньяком.
