PR
А как можно код здоровья подделать?
Size: a a a
2020 April 13
PR
Говорят как то легко это делается и тип вернувшимся сейчас кит такой липовый делают
RO
Китай для китайцев
9
о, перешли на Карманова
9
Карманова тож люблю, ценю, но Николя Вавилов позабористее дичь несёт
VV
о, перешли на Карманова
Я даже не в курсе, кто это(
PR
Я даже не в курсе, кто это(
Забудь, местный козел отпущения
D
Проблемы иностранцев в Китае после эпидемии коронавируса - напомню, что сейчас у некоторых иностранцев внезапно возникли проблемы с покупкой продуктов (не пускают в магазины), общественным транспортом (не пускают в метро и автобусы), поиском жилья (отказываются сдавать жилье в аренду; пускают только в дорогие отели), в результате чего многие в прямом смысле живут на улице и голодными – результат коллаборации активного общества и пассивно-агрессивного государства. С одной стороны есть общество, которое превратно толкует собственные интересы, и активно стремится избавиться от «неприятного» для него меньшинства; с другой – государство, которое пока не признает существование проблемы (последние заявления КНР в ответ на протесты представительств африканских стран пока отрицают сам факт дискриминации), но при этом подогревает проблему вбросами насчет американского происхождения болезни и случаями ввоза болезни из-за рубежа.
Имхо эта ситуация – неприятный, но вполне ожидаемый вариант развития событий для любого человека, который имел возможность поближе ознакомиться с этим государством и обществом. Во-первых, общество в Китае нельзя называть открытым и построенным на доверии друг к другу. Есть определенный уровень доверия, который могут демонстрировать друг к другу представители одной социальной группы (выходцы из одного региона, носители одного диалекта, алюмни одного вуза и связанные другими типами «гуаньси»), но как результат – это компенсируется более низким уровнем доверия по отношению к тем, кто находится за пределами этой социальной группы. Большинство иностранцев никакими реальными «гуаньси» не обладают вообще: они исключены из местного общества и не считаются его частью.
Во-вторых, в Китае нет государства, которое способно отстаивать интересы никакого дискриминируемого меньшинства. Предел возможностей китайского государства – «разрешать конфликты внутри народа», а прописанный в конституции принцип управления – «демократическая диктатура народа»; если в обществе есть консенсус по определенной проблеме, то государство не будет вмешиваться и давить на общество, чтобы улучшить положение небольшой его части.
Для меньшинств такое сочетание государства и общества – плохой вариант. Негативные последствия могут быть менее жесткими, в стране создано правовое государство, основанное на равенстве и способное быстро пресечь любые проявления дискриминации (например, диксиленд после Civil Rights Act 1964), или если есть гражданское общество, считающее дискриминацию несправедливой и способное противостоять репрессивному государству (99% датских евреев пережили холокост несмотря на сотрудничество местной администрации с оккупационными войсками). Зато если государство и общество действуют совместно и объединены общей целью – добро пожаловать в Мьянму на правах рохинджа.
Во время эпидемии внимательных людей могли насторожить проблемы самих китайцев, у которых в удостоверениях личности в качестве места рождения указана провинция Хубэй: во всех других регионах местные жители активно изгоняли их из гостиниц, стучали в полицию, запирали в квартирах и всеми силами старались от них избавиться. Иностранцы в Китае теперь повторяют путь хубэйцев: после того, как официальные китайские СМИ начали продвигать тему с иностранным происхождением «уханьской пневмонии» и поставили на первое место борьбу с «импортом заболевания», то все китайцы переключились на борьбу с иностранной угрозой. Как-то так.
Имхо эта ситуация – неприятный, но вполне ожидаемый вариант развития событий для любого человека, который имел возможность поближе ознакомиться с этим государством и обществом. Во-первых, общество в Китае нельзя называть открытым и построенным на доверии друг к другу. Есть определенный уровень доверия, который могут демонстрировать друг к другу представители одной социальной группы (выходцы из одного региона, носители одного диалекта, алюмни одного вуза и связанные другими типами «гуаньси»), но как результат – это компенсируется более низким уровнем доверия по отношению к тем, кто находится за пределами этой социальной группы. Большинство иностранцев никакими реальными «гуаньси» не обладают вообще: они исключены из местного общества и не считаются его частью.
Во-вторых, в Китае нет государства, которое способно отстаивать интересы никакого дискриминируемого меньшинства. Предел возможностей китайского государства – «разрешать конфликты внутри народа», а прописанный в конституции принцип управления – «демократическая диктатура народа»; если в обществе есть консенсус по определенной проблеме, то государство не будет вмешиваться и давить на общество, чтобы улучшить положение небольшой его части.
Для меньшинств такое сочетание государства и общества – плохой вариант. Негативные последствия могут быть менее жесткими, в стране создано правовое государство, основанное на равенстве и способное быстро пресечь любые проявления дискриминации (например, диксиленд после Civil Rights Act 1964), или если есть гражданское общество, считающее дискриминацию несправедливой и способное противостоять репрессивному государству (99% датских евреев пережили холокост несмотря на сотрудничество местной администрации с оккупационными войсками). Зато если государство и общество действуют совместно и объединены общей целью – добро пожаловать в Мьянму на правах рохинджа.
Во время эпидемии внимательных людей могли насторожить проблемы самих китайцев, у которых в удостоверениях личности в качестве места рождения указана провинция Хубэй: во всех других регионах местные жители активно изгоняли их из гостиниц, стучали в полицию, запирали в квартирах и всеми силами старались от них избавиться. Иностранцы в Китае теперь повторяют путь хубэйцев: после того, как официальные китайские СМИ начали продвигать тему с иностранным происхождением «уханьской пневмонии» и поставили на первое место борьбу с «импортом заболевания», то все китайцы переключились на борьбу с иностранной угрозой. Как-то так.
Бажанов крут да.
RO
Вавилов, Николай какой-то, Карманов, Олег Даокедао, Колесов, Бажанов, Виктор Ху
RO
Сколько людей в этом списке
L
Проблемы иностранцев в Китае после эпидемии коронавируса - напомню, что сейчас у некоторых иностранцев внезапно возникли проблемы с покупкой продуктов (не пускают в магазины), общественным транспортом (не пускают в метро и автобусы), поиском жилья (отказываются сдавать жилье в аренду; пускают только в дорогие отели), в результате чего многие в прямом смысле живут на улице и голодными – результат коллаборации активного общества и пассивно-агрессивного государства. С одной стороны есть общество, которое превратно толкует собственные интересы, и активно стремится избавиться от «неприятного» для него меньшинства; с другой – государство, которое пока не признает существование проблемы (последние заявления КНР в ответ на протесты представительств африканских стран пока отрицают сам факт дискриминации), но при этом подогревает проблему вбросами насчет американского происхождения болезни и случаями ввоза болезни из-за рубежа.
Имхо эта ситуация – неприятный, но вполне ожидаемый вариант развития событий для любого человека, который имел возможность поближе ознакомиться с этим государством и обществом. Во-первых, общество в Китае нельзя называть открытым и построенным на доверии друг к другу. Есть определенный уровень доверия, который могут демонстрировать друг к другу представители одной социальной группы (выходцы из одного региона, носители одного диалекта, алюмни одного вуза и связанные другими типами «гуаньси»), но как результат – это компенсируется более низким уровнем доверия по отношению к тем, кто находится за пределами этой социальной группы. Большинство иностранцев никакими реальными «гуаньси» не обладают вообще: они исключены из местного общества и не считаются его частью.
Во-вторых, в Китае нет государства, которое способно отстаивать интересы никакого дискриминируемого меньшинства. Предел возможностей китайского государства – «разрешать конфликты внутри народа», а прописанный в конституции принцип управления – «демократическая диктатура народа»; если в обществе есть консенсус по определенной проблеме, то государство не будет вмешиваться и давить на общество, чтобы улучшить положение небольшой его части.
Для меньшинств такое сочетание государства и общества – плохой вариант. Негативные последствия могут быть менее жесткими, в стране создано правовое государство, основанное на равенстве и способное быстро пресечь любые проявления дискриминации (например, диксиленд после Civil Rights Act 1964), или если есть гражданское общество, считающее дискриминацию несправедливой и способное противостоять репрессивному государству (99% датских евреев пережили холокост несмотря на сотрудничество местной администрации с оккупационными войсками). Зато если государство и общество действуют совместно и объединены общей целью – добро пожаловать в Мьянму на правах рохинджа.
Во время эпидемии внимательных людей могли насторожить проблемы самих китайцев, у которых в удостоверениях личности в качестве места рождения указана провинция Хубэй: во всех других регионах местные жители активно изгоняли их из гостиниц, стучали в полицию, запирали в квартирах и всеми силами старались от них избавиться. Иностранцы в Китае теперь повторяют путь хубэйцев: после того, как официальные китайские СМИ начали продвигать тему с иностранным происхождением «уханьской пневмонии» и поставили на первое место борьбу с «импортом заболевания», то все китайцы переключились на борьбу с иностранной угрозой. Как-то так.
Имхо эта ситуация – неприятный, но вполне ожидаемый вариант развития событий для любого человека, который имел возможность поближе ознакомиться с этим государством и обществом. Во-первых, общество в Китае нельзя называть открытым и построенным на доверии друг к другу. Есть определенный уровень доверия, который могут демонстрировать друг к другу представители одной социальной группы (выходцы из одного региона, носители одного диалекта, алюмни одного вуза и связанные другими типами «гуаньси»), но как результат – это компенсируется более низким уровнем доверия по отношению к тем, кто находится за пределами этой социальной группы. Большинство иностранцев никакими реальными «гуаньси» не обладают вообще: они исключены из местного общества и не считаются его частью.
Во-вторых, в Китае нет государства, которое способно отстаивать интересы никакого дискриминируемого меньшинства. Предел возможностей китайского государства – «разрешать конфликты внутри народа», а прописанный в конституции принцип управления – «демократическая диктатура народа»; если в обществе есть консенсус по определенной проблеме, то государство не будет вмешиваться и давить на общество, чтобы улучшить положение небольшой его части.
Для меньшинств такое сочетание государства и общества – плохой вариант. Негативные последствия могут быть менее жесткими, в стране создано правовое государство, основанное на равенстве и способное быстро пресечь любые проявления дискриминации (например, диксиленд после Civil Rights Act 1964), или если есть гражданское общество, считающее дискриминацию несправедливой и способное противостоять репрессивному государству (99% датских евреев пережили холокост несмотря на сотрудничество местной администрации с оккупационными войсками). Зато если государство и общество действуют совместно и объединены общей целью – добро пожаловать в Мьянму на правах рохинджа.
Во время эпидемии внимательных людей могли насторожить проблемы самих китайцев, у которых в удостоверениях личности в качестве места рождения указана провинция Хубэй: во всех других регионах местные жители активно изгоняли их из гостиниц, стучали в полицию, запирали в квартирах и всеми силами старались от них избавиться. Иностранцы в Китае теперь повторяют путь хубэйцев: после того, как официальные китайские СМИ начали продвигать тему с иностранным происхождением «уханьской пневмонии» и поставили на первое место борьбу с «импортом заболевания», то все китайцы переключились на борьбу с иностранной угрозой. Как-то так.
+
но за рохинджа и Мьянму я бы поспорил
но за рохинджа и Мьянму я бы поспорил
PR
+
но за рохинджа и Мьянму я бы поспорил
но за рохинджа и Мьянму я бы поспорил
Можно развернуть содержательную дискуссию если это внесёт Вклад и изначальную тему
D
Содержательную... а такие здесь бывают?
L
Можно развернуть содержательную дискуссию если это внесёт Вклад и изначальную тему
Не думаю, что внесет. Я понимаю о чем говорил автор касательно единства гос-ва и общества и согласен с такой позицией. Просто пример Мьянмы считаю неудачным, так как там никакого единства нет и не было.
PR
Содержательную... а такие здесь бывают?
Между каналами ))
PR
Не думаю, что внесет. Я понимаю о чем говорил автор касательно единства гос-ва и общества и согласен с такой позицией. Просто пример Мьянмы считаю неудачным, так как там никакого единства нет и не было.
А можно развить тезис? Любопытно
尧
Проблемы иностранцев в Китае после эпидемии коронавируса - напомню, что сейчас у некоторых иностранцев внезапно возникли проблемы с покупкой продуктов (не пускают в магазины), общественным транспортом (не пускают в метро и автобусы), поиском жилья (отказываются сдавать жилье в аренду; пускают только в дорогие отели), в результате чего многие в прямом смысле живут на улице и голодными – результат коллаборации активного общества и пассивно-агрессивного государства. С одной стороны есть общество, которое превратно толкует собственные интересы, и активно стремится избавиться от «неприятного» для него меньшинства; с другой – государство, которое пока не признает существование проблемы (последние заявления КНР в ответ на протесты представительств африканских стран пока отрицают сам факт дискриминации), но при этом подогревает проблему вбросами насчет американского происхождения болезни и случаями ввоза болезни из-за рубежа.
Имхо эта ситуация – неприятный, но вполне ожидаемый вариант развития событий для любого человека, который имел возможность поближе ознакомиться с этим государством и обществом. Во-первых, общество в Китае нельзя называть открытым и построенным на доверии друг к другу. Есть определенный уровень доверия, который могут демонстрировать друг к другу представители одной социальной группы (выходцы из одного региона, носители одного диалекта, алюмни одного вуза и связанные другими типами «гуаньси»), но как результат – это компенсируется более низким уровнем доверия по отношению к тем, кто находится за пределами этой социальной группы. Большинство иностранцев никакими реальными «гуаньси» не обладают вообще: они исключены из местного общества и не считаются его частью.
Во-вторых, в Китае нет государства, которое способно отстаивать интересы никакого дискриминируемого меньшинства. Предел возможностей китайского государства – «разрешать конфликты внутри народа», а прописанный в конституции принцип управления – «демократическая диктатура народа»; если в обществе есть консенсус по определенной проблеме, то государство не будет вмешиваться и давить на общество, чтобы улучшить положение небольшой его части.
Для меньшинств такое сочетание государства и общества – плохой вариант. Негативные последствия могут быть менее жесткими, в стране создано правовое государство, основанное на равенстве и способное быстро пресечь любые проявления дискриминации (например, диксиленд после Civil Rights Act 1964), или если есть гражданское общество, считающее дискриминацию несправедливой и способное противостоять репрессивному государству (99% датских евреев пережили холокост несмотря на сотрудничество местной администрации с оккупационными войсками). Зато если государство и общество действуют совместно и объединены общей целью – добро пожаловать в Мьянму на правах рохинджа.
Во время эпидемии внимательных людей могли насторожить проблемы самих китайцев, у которых в удостоверениях личности в качестве места рождения указана провинция Хубэй: во всех других регионах местные жители активно изгоняли их из гостиниц, стучали в полицию, запирали в квартирах и всеми силами старались от них избавиться. Иностранцы в Китае теперь повторяют путь хубэйцев: после того, как официальные китайские СМИ начали продвигать тему с иностранным происхождением «уханьской пневмонии» и поставили на первое место борьбу с «импортом заболевания», то все китайцы переключились на борьбу с иностранной угрозой. Как-то так.
Имхо эта ситуация – неприятный, но вполне ожидаемый вариант развития событий для любого человека, который имел возможность поближе ознакомиться с этим государством и обществом. Во-первых, общество в Китае нельзя называть открытым и построенным на доверии друг к другу. Есть определенный уровень доверия, который могут демонстрировать друг к другу представители одной социальной группы (выходцы из одного региона, носители одного диалекта, алюмни одного вуза и связанные другими типами «гуаньси»), но как результат – это компенсируется более низким уровнем доверия по отношению к тем, кто находится за пределами этой социальной группы. Большинство иностранцев никакими реальными «гуаньси» не обладают вообще: они исключены из местного общества и не считаются его частью.
Во-вторых, в Китае нет государства, которое способно отстаивать интересы никакого дискриминируемого меньшинства. Предел возможностей китайского государства – «разрешать конфликты внутри народа», а прописанный в конституции принцип управления – «демократическая диктатура народа»; если в обществе есть консенсус по определенной проблеме, то государство не будет вмешиваться и давить на общество, чтобы улучшить положение небольшой его части.
Для меньшинств такое сочетание государства и общества – плохой вариант. Негативные последствия могут быть менее жесткими, в стране создано правовое государство, основанное на равенстве и способное быстро пресечь любые проявления дискриминации (например, диксиленд после Civil Rights Act 1964), или если есть гражданское общество, считающее дискриминацию несправедливой и способное противостоять репрессивному государству (99% датских евреев пережили холокост несмотря на сотрудничество местной администрации с оккупационными войсками). Зато если государство и общество действуют совместно и объединены общей целью – добро пожаловать в Мьянму на правах рохинджа.
Во время эпидемии внимательных людей могли насторожить проблемы самих китайцев, у которых в удостоверениях личности в качестве места рождения указана провинция Хубэй: во всех других регионах местные жители активно изгоняли их из гостиниц, стучали в полицию, запирали в квартирах и всеми силами старались от них избавиться. Иностранцы в Китае теперь повторяют путь хубэйцев: после того, как официальные китайские СМИ начали продвигать тему с иностранным происхождением «уханьской пневмонии» и поставили на первое место борьбу с «импортом заболевания», то все китайцы переключились на борьбу с иностранной угрозой. Как-то так.
Отличный лонгрид и красиво написан, спасибо
RO
Я только что узнал, что Вавилов это брат Олега
9
Я даже не в курсе, кто это(
это такой потрясающий человек, который имеет мнение абсолютно по любому вопросу: политология, геополитика, вирусология, статистика, лингвистика - что хочешь. Ну и во всем всегда виноваты дерьмократии и лебералы. А сам живёт в Гонконге уже с десяток лет, наверное
Я его люблю, потому что он идеальный Подросток с мнением. Вроде годков много, но это не помеха
Я его люблю, потому что он идеальный Подросток с мнением. Вроде годков много, но это не помеха
L
А можно развить тезис? Любопытно
В Мьянме по сути двоевластие, с одной стороны военные, с другой - гражданское правительство во главе с Аун Сан Су Чжи, поэтому никакого единого подхода к решению проблем (почти всех) у государства нет. Общество ещё менее едино - множество народов, языков, исторических традиций и прочего. Проблема рохинджа была локальной для штата Ракхайн, остальной Мьянме до них просто не было никакого дела. Сам конфликт возник после рейда военных в ответ на провокации со стороны радикальной группировки Армия спасения рохинджа Аракана. Нет никаких оснований говорить, что государство и общество отвергают народность рохинжда.