Итак, с сегодняшнего дня уже не имеет значения, что произошло в Томске и вокруг с Алексеем Навальным, вердикт оглашён и в международном контексте обжалованию не подлежит. Форма, в которой сделано заявление, подразумевает по большому счёту лишь одну реакцию официальной Москвы – расследование с подтверждением выводов, прозвучавших сегодня, и раскаянием в содеянном. Любой другой вариант принят не будет. В связи с этим уже звучащие с российской стороны призывы к взаимодействию и совместному выяснению истины не имеют смысла.
Нынешний случай экстраординарен, поскольку крупная международная кампания с очень вероятными серьёзными санкциями объявляется не из-за преступления, предположительно совершенного на территории какого-то из государств Запада – будь то смерть Литвиненко, покушение на Скрипалей либо атаки на бывших чеченских боевиков в Германии или Австрии. Речь идёт о событии, которое случилось с российским гражданином в пределах Российской Федерации. Каковое может считаться крайне прискорбным и даже ужасным, но не затрагивает интересы кого-либо из внешних партнеров. Это выход на новый уровень. И демонстративное возвращение к ставшему уже несколько забываться принципу, что в гуманитарных вопросах внутренних дел не бывает.
Дальнейшее покажет, насколько сработает этот подход. Как представляется, конструктивная позиция со стороны Москвы не даст ничего, поскольку, повторим, единственный ожидаемый "конструктив" – это явка с повинной. Так что, вероятно, единственной линией поведения был бы резкий отказ подчиняться диктату и вмешательству во внутренние дела и прекращение дискуссии с внешними партнерами на этот счёт. Коль скоро России предлагается позиция изгоя, а, вероятнее всего, именно такая интерпретация возобладает в ближайшее время (то ли людоедский режим-убийца, то ли, что ещё хуже, рассыпающаяся клептократия, где кто что хочет, тот то и делает), то уговоры в духе "дяденька, не бейте" или вскрики "да шо ж это деется, граждане!" эффекта не возымеют.
Отношения с Западом переживают коллапс. Не в том смысле, что их больше никогда не будет. Но до сих пор мы жили в долгом шлейфе той модели, которая возникла по итогам холодной войны и сначала предусматривала некую форму (не вполне ясную) интеграции России в западное сообщество. А по мере понимания, что такой интеграции не будет, колебалась от натужных рывков всё-таки что-то поправить к раздражению и отторжению, но именно из-за тотально несбывшихся ожиданий. Ожидания и прежняя парадигма исчерпаны досуха - и с российской стороны, и с иностранной, ибо Запад сейчас совсем другой, в некоторой степени - борющийся за выживание в прежнем виде. Не до экспансии, но вот отпор внешним силам надо давать решительный.
Будет по-своему символично, если тростинкой, сломавшей хребет верблюда, станет не Грузия, не Украина, не Сирия и не прочие международные конфликты/скандалы, а вполне себе частный случай Навального. Уходящий мировой порядок предусматривал решение международных проблем на основе внутренней трансформации всех стран в определенном (используем надоевший термин либеральном) направлении. Нет трансформации, нет взаимодействия. Есть трансформация – взаимодействие на условиях трансформирующего. Сейчас все это выродилось в малоприглядную карикатуру, но суть просматривается.
Всё вышеизложенное не отменяет второго принципиально важного уже для нас вопроса – что это было? Даже если считать все скандалы последних лет, благодаря которым GRU и куча каких-то мутных субъектов российского или псевдороссийского происхождения не сходят со страниц мировой прессы, возникает вопрос к компетентным товарищам: мы теперь на все провокации клюём? Или эта вселенская слава кому-то льстит? Или не всё провокации? И интересно ли кому-либо, а что действительно случилось с Навальным в Томске? И нет ли необходимости, выяснив, сообщить это не миру (ему всё равно), а собственной общественности не посредством очередного заливистого пропагандистского лая?
Нынешний случай экстраординарен, поскольку крупная международная кампания с очень вероятными серьёзными санкциями объявляется не из-за преступления, предположительно совершенного на территории какого-то из государств Запада – будь то смерть Литвиненко, покушение на Скрипалей либо атаки на бывших чеченских боевиков в Германии или Австрии. Речь идёт о событии, которое случилось с российским гражданином в пределах Российской Федерации. Каковое может считаться крайне прискорбным и даже ужасным, но не затрагивает интересы кого-либо из внешних партнеров. Это выход на новый уровень. И демонстративное возвращение к ставшему уже несколько забываться принципу, что в гуманитарных вопросах внутренних дел не бывает.
Дальнейшее покажет, насколько сработает этот подход. Как представляется, конструктивная позиция со стороны Москвы не даст ничего, поскольку, повторим, единственный ожидаемый "конструктив" – это явка с повинной. Так что, вероятно, единственной линией поведения был бы резкий отказ подчиняться диктату и вмешательству во внутренние дела и прекращение дискуссии с внешними партнерами на этот счёт. Коль скоро России предлагается позиция изгоя, а, вероятнее всего, именно такая интерпретация возобладает в ближайшее время (то ли людоедский режим-убийца, то ли, что ещё хуже, рассыпающаяся клептократия, где кто что хочет, тот то и делает), то уговоры в духе "дяденька, не бейте" или вскрики "да шо ж это деется, граждане!" эффекта не возымеют.
Отношения с Западом переживают коллапс. Не в том смысле, что их больше никогда не будет. Но до сих пор мы жили в долгом шлейфе той модели, которая возникла по итогам холодной войны и сначала предусматривала некую форму (не вполне ясную) интеграции России в западное сообщество. А по мере понимания, что такой интеграции не будет, колебалась от натужных рывков всё-таки что-то поправить к раздражению и отторжению, но именно из-за тотально несбывшихся ожиданий. Ожидания и прежняя парадигма исчерпаны досуха - и с российской стороны, и с иностранной, ибо Запад сейчас совсем другой, в некоторой степени - борющийся за выживание в прежнем виде. Не до экспансии, но вот отпор внешним силам надо давать решительный.
Будет по-своему символично, если тростинкой, сломавшей хребет верблюда, станет не Грузия, не Украина, не Сирия и не прочие международные конфликты/скандалы, а вполне себе частный случай Навального. Уходящий мировой порядок предусматривал решение международных проблем на основе внутренней трансформации всех стран в определенном (используем надоевший термин либеральном) направлении. Нет трансформации, нет взаимодействия. Есть трансформация – взаимодействие на условиях трансформирующего. Сейчас все это выродилось в малоприглядную карикатуру, но суть просматривается.
Всё вышеизложенное не отменяет второго принципиально важного уже для нас вопроса – что это было? Даже если считать все скандалы последних лет, благодаря которым GRU и куча каких-то мутных субъектов российского или псевдороссийского происхождения не сходят со страниц мировой прессы, возникает вопрос к компетентным товарищам: мы теперь на все провокации клюём? Или эта вселенская слава кому-то льстит? Или не всё провокации? И интересно ли кому-либо, а что действительно случилось с Навальным в Томске? И нет ли необходимости, выяснив, сообщить это не миру (ему всё равно), а собственной общественности не посредством очередного заливистого пропагандистского лая?
