Что хотелось бы сказать по поводу очередной годовщины референдума.
У нас часто говорят о том, что некоторые государства (в первую очередь, имея в виду Украину) пытаются переписать историю и этому нужно противодействовать, однако история переписывается постоянно, в зависимости от политической конъюнктуры в конкретном государстве и в мире в целом. Меняется обстановка, меняется и восприятие. В истории не редки случаи, когда людей, которых было принято считать в их время выдающимися личностями, в какой-то момент последующие поколения стали считать преступниками. Или наоборот – людей считающихся преступниками реабилитировали и для последующих поколений они становились героями.
Точно также была фактически переписана история конфликта на Донбассе. Изначальной целью референдума 11 мая, было не провозглашение независимости некой ЛНР, а присоединение к России по примеру Крыма. Именно это обещали организаторы референдума, которые утверждали, что «как Крым мы не можем, потому что у нас нет автономии, поэтому, сначала объявим независимость, а потом проведем второй референдум». Однако, впоследствии, изначальная идея была отброшена и извращена: референдум стали преподносить как стремление жителей Донбасса к независимости, которого никогда не было. Но это вполне вкладывается в логику политики Москвы: «это внутренние разборки Украины», «они не так встали», «нас там нет».
Нет на Донбассе никакой особой идентичности, о которой рассказывают некоторые пропагандисты, здесь живут обычные русские люди, которые полагали, что русская ирредента состоится, и Россия начала восстанавливать Империю. Однако это было ошибкой – в какой-то Кремль испугался дерзости собственных планов и превратил в Донбасс, в площадку для торгов и полем для различных, мягко говоря, не очень гуманных экспериментов (о сути этих экспериментов мне писал один человек, возможно, этот текст когда-нибудь будет опубликован). На выходе получилось совсем не то, что ожидалось. Однако другого пути у Донбасса все равно не было. Для нынешней Украины он чужеродный организм.
В конце следовало бы написать что-то ободряющее, но мне совершенно нечем вас порадовать, потому что света в конце тоннеля не видно.
