Немного о тех претензиях, которые чаще всего предъявляют нынешнему руководству Москвы. Начнем с того, что в вину нынешнему мэру чаще всего ставят то, что в Москве теперь летом ремонтируют и благоустраивают улицы, отчего ни пройти, ни проехать. Правда, когда ремонт и благоустройство заканчиваются, никто не ропщет, а с удовольствием ходят и ездят, забыв поблагодарить или хотя бы извиниться. При этом всегда хочется спросить у конкретного недовольного человека – а когда он собирается делать ремонт в своей квартире, он так и ставит задачу: «В общем, нужно отремонтировать всю квартиру, но так, чтобы я даже не заметил. Никаких стуков отбойных молотков, запаха краски, пятен на полу, грязи и пыли, посторонних людей в доме»? Конечно нет. Он понимает, что его сочтут за идиота, а сумасшедший вполне может жить в квартире без ремонта.
Но реконструкция улиц, очевидно, должна идти именно так. Чтобы все изменилось, но так, чтобы ничего не менялось. Это невозможно. Высказывающий претензии, если он не несет ложку в ухо, это понимает. Но все равно валяет дурака, потому что, во-первых, нужно поддерживать давно вошедший в моду национальный тренд - вечно безотрадное лицо, на котором написано «сначала было плохо, а потом все хуже и хуже».
А во-вторых, когда на тебя наехал начальник, жена, пассажир в метро, не слушают дети, а ты не можешь ответить, потому что ты подкаблучник, слюнтяй и тряпка, то должен же хоть кто-то оказаться виноват в твоем плохом настроении, иначе хоть в петлю. Вот тут то и подвертывается Собянин, ремонтирующий тротуар.
Но это не все. Однажды мне пришлось прогуляться по центральным улицам вроде бы с вполне современным человеком. Когда мы вышли на только что сделанный широченный тротуар к метро Лубянка, спутник мой омрачился и недовольно сказал: «зачем так сделали? Очень широко». Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Потом этот аргумент приходилось слышать неоднократно. Но позвольте. Много лет все эти критики твердят о том, что должен быть город для людей. При Лужкове, давайте вспомним, он был для застройщиков и машин. Сегодня Собянин делает его для людей – на улицах не тесно, красиво, ярко, необычно. Но теперь вот уж «очень широко».
Опять же, если задуматься, то это проблема не Собянина, а психологии и наследственности недовольного широтой. Человек, выросший в одной-трех комнатах (а то и в коммуналке) в широком, свободном пространстве будет чувствовать себя неуютно. Его сознание, личность не могут быстро расшириться, разрастись до тех масштабов, когда собой можно занять широкий тротуар, ибо это разрастание формируется только опытом поколений, а не критикой. Тем более, что широкий тротуар создан для самопрезентации, прогулки, комфорта, а не для того, чтобы пронестись по нему из офиса в «Шоколадницу».
Собянин создает для всех новый архитектурно-пространственный стиль (Париж сегодня великолепен во многом благодаря архитектурно-пространственному стилю Османа), но ведь легче критиковать, нежели понимать.
И, наконец, еще один аргумент (цитата): «Власти удивляются тому, что москвичи не ликуют от благоустройства. Но ведь трудно принять блага, о которых не просил». Именно в этой логике подросток пубертатного возврата, отвечая на претензии родителей, кричит в ответ: «Я не просил меня рожать!» Оказывается, некоторые не в состоянии вырасти из подросткового мышления всю жизнь. «Мы не просили». Под «мы» всегда имеется в виду «я и мои приятели». И зачем тут вообще местоимение «мы»? Многие все-таки просили, а, кроме того, тогда уж перечислите, о чем вы просили руководство Москвы? Только не надо в логике постмодерна в ответ на вопрос: «а как надо ремонтировать улицы?» отвечать «надо ремонтировать мою ванную». Но ведь ответят именно так. Ну, в крайнем случае: «лучше бы пенсионерам раздали».