Автор Telegram-канала @Sladkov_plus специально для @rt_russian
ЛЕГКО ЛИ НА ВОЙНЕ УБИВАТЬ?
ВОЙНА — ЭТО НЕ ТОЛЬКО «ФАБРИКА ГЕРОЕВ», ЭТО ЕЩЁ И КОНВЕЙЕР УБИЙЦ.
КАК БЫ МЫ НИ ПРЯТАЛИ ВОЙНУ ПОД ВУАЛЬЮ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ, БОЕВОЙ РОМАНТИКИ, ЗАЩИТЫ РОДИНЫ… ПРЕЖДЕ ВСЕГО ЭТО УБИЙСТВО.
Совсем недавно я попросил своего друга, Героя России, офицера-разведчика, нашедшего себя на гражданке, устроить на работу близкого мне человека, воюющего и поныне. Герой согласился помочь, но поставил условие: «Пусть он уволится и три месяца ничего не делает. Пускай тупо бездельничает. Ему надо отойти от войны. Я сам через это прошёл».
Есть люди, что отходят. Таких на Руси подавляющее большинство. Генетика. У русских и у некоторых племён американских индейцев не существует психологического перехода от войны к миру и обратно. Тут нечем гордиться, это не заслуга, это особенность, о которой мне рассказал светило советской и российской психологии Сергей Ениколопов.
Но у нас, у русских, и у других народов есть такие, что не отходят от войны. Совершенно уравновешенный человек, дважды воевавший десантником в Афганистане, сначала бойцом, потом офицером, получивший звание Героя России за войну с боевиками на Кавказе, позже ставший сотрудником «Вымпела», признался мне, что ему часто снится один и тот же сон: как он убивает первого своего духа в Панджшере, и снится всё именно так, как и было на самом деле, — кошмарно.
У американцев хуже. Однажды в программе Владимира Хотиненко разбирали документальный фильм: морпех США был ранен в Афганистане, уже в этом веке, и дома у него начинается психоз, депрессия, панические атаки, и он спит с пистолетом под подушкой. А к нему приходят массажист, социальный работник, аптекарь с бесплатными антидепрессантами… А морпех в каждом супермаркете показывает всяким старушкам свой простреленный таз, его все называют героем, а он плачет и хочет кого-нибудь убить.
У нас-то в советские времена было с афганцами чуть попроще. Никакой реабилитации. Дембель, затяжная пьянка, пара приводов в милицию за дебош — и давай, Ваня, возвращайся на родной завод. И Ваня возвращался и забывал войну. Его тоже называли героем, в красном уголке ЖЭКа висел его портрет (никаких массажей и бесплатных таблеток). А Ваня стравливал иногда пар на 2 августа, в День ВДВ, или излагая правду-матку на комсомольских собраниях, не более того.
Что же делать с теми, кто с войны приехал, но не вернулся? Как мирить их с гражданским обществом? Как, если на работу таких не всегда с удовольствием приглашают («Да ну его на фиг, он, наверное, буйный!!!»). Да они и сами порой ведут себя подозрительно, тревожно. Они решительны, знают цену риску, они уже на всё готовы, чтоб к ним наконец пришёл катарсис… А катарсис приходит после пика переживаний, вот они ищут этот пик — кто в криминале, кто в ополчении, а кто в сивухе.
Я сгустил краски. Для того, чтоб доказать: и война Украины в Донбассе, и война в Карабахе — это очередная гуманитарная катастрофа. Это не просто разрушения зданий и захват территорий (уже немало). Это замес ненависти и огромных надежд на вендетту. Это вкус крови и запах палёного пороха, что многих будут манить к себе всю оставшуюся жизнь. Людям, познавшим войну, невозможно крикнуть: «Брейк!» Они могут лишь уйти на привал, а потом искать свой путь, уже далеко не мирный. Но настоящие преступники не они, а те, кто сделал этих людей таковыми.
В большей степени мы, в России, ощутили присутствие людей с синдромом войны после Афганистана и первой Чечни. И слава тем, кто хотя бы своим примером показывает: есть жизнь и после войны. Вот вам Алексей Ефентьев, Гюрза, бывший спецназовец, который не постеснялся и начал новую жизнь с разведения кроликов. Он рассуждает, легко ли убивать на войне, уже будучи
удачливым бизнесменом
https://www.youtube.com/watch?v=4iMBIRGQj64&feature=share
ЛЕГКО ЛИ НА ВОЙНЕ УБИВАТЬ?
ВОЙНА — ЭТО НЕ ТОЛЬКО «ФАБРИКА ГЕРОЕВ», ЭТО ЕЩЁ И КОНВЕЙЕР УБИЙЦ.
КАК БЫ МЫ НИ ПРЯТАЛИ ВОЙНУ ПОД ВУАЛЬЮ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ, БОЕВОЙ РОМАНТИКИ, ЗАЩИТЫ РОДИНЫ… ПРЕЖДЕ ВСЕГО ЭТО УБИЙСТВО.
Совсем недавно я попросил своего друга, Героя России, офицера-разведчика, нашедшего себя на гражданке, устроить на работу близкого мне человека, воюющего и поныне. Герой согласился помочь, но поставил условие: «Пусть он уволится и три месяца ничего не делает. Пускай тупо бездельничает. Ему надо отойти от войны. Я сам через это прошёл».
Есть люди, что отходят. Таких на Руси подавляющее большинство. Генетика. У русских и у некоторых племён американских индейцев не существует психологического перехода от войны к миру и обратно. Тут нечем гордиться, это не заслуга, это особенность, о которой мне рассказал светило советской и российской психологии Сергей Ениколопов.
Но у нас, у русских, и у других народов есть такие, что не отходят от войны. Совершенно уравновешенный человек, дважды воевавший десантником в Афганистане, сначала бойцом, потом офицером, получивший звание Героя России за войну с боевиками на Кавказе, позже ставший сотрудником «Вымпела», признался мне, что ему часто снится один и тот же сон: как он убивает первого своего духа в Панджшере, и снится всё именно так, как и было на самом деле, — кошмарно.
У американцев хуже. Однажды в программе Владимира Хотиненко разбирали документальный фильм: морпех США был ранен в Афганистане, уже в этом веке, и дома у него начинается психоз, депрессия, панические атаки, и он спит с пистолетом под подушкой. А к нему приходят массажист, социальный работник, аптекарь с бесплатными антидепрессантами… А морпех в каждом супермаркете показывает всяким старушкам свой простреленный таз, его все называют героем, а он плачет и хочет кого-нибудь убить.
У нас-то в советские времена было с афганцами чуть попроще. Никакой реабилитации. Дембель, затяжная пьянка, пара приводов в милицию за дебош — и давай, Ваня, возвращайся на родной завод. И Ваня возвращался и забывал войну. Его тоже называли героем, в красном уголке ЖЭКа висел его портрет (никаких массажей и бесплатных таблеток). А Ваня стравливал иногда пар на 2 августа, в День ВДВ, или излагая правду-матку на комсомольских собраниях, не более того.
Что же делать с теми, кто с войны приехал, но не вернулся? Как мирить их с гражданским обществом? Как, если на работу таких не всегда с удовольствием приглашают («Да ну его на фиг, он, наверное, буйный!!!»). Да они и сами порой ведут себя подозрительно, тревожно. Они решительны, знают цену риску, они уже на всё готовы, чтоб к ним наконец пришёл катарсис… А катарсис приходит после пика переживаний, вот они ищут этот пик — кто в криминале, кто в ополчении, а кто в сивухе.
Я сгустил краски. Для того, чтоб доказать: и война Украины в Донбассе, и война в Карабахе — это очередная гуманитарная катастрофа. Это не просто разрушения зданий и захват территорий (уже немало). Это замес ненависти и огромных надежд на вендетту. Это вкус крови и запах палёного пороха, что многих будут манить к себе всю оставшуюся жизнь. Людям, познавшим войну, невозможно крикнуть: «Брейк!» Они могут лишь уйти на привал, а потом искать свой путь, уже далеко не мирный. Но настоящие преступники не они, а те, кто сделал этих людей таковыми.
В большей степени мы, в России, ощутили присутствие людей с синдромом войны после Афганистана и первой Чечни. И слава тем, кто хотя бы своим примером показывает: есть жизнь и после войны. Вот вам Алексей Ефентьев, Гюрза, бывший спецназовец, который не постеснялся и начал новую жизнь с разведения кроликов. Он рассуждает, легко ли убивать на войне, уже будучи
удачливым бизнесменом
https://www.youtube.com/watch?v=4iMBIRGQj64&feature=share
