У Владимира Соловьева интереснейшая тема о покаянии и вине https://youtu.be/x2gZsYFxGgs. К сожалению, не смог присутствовать, но есть что сказать. Что такое покаяние? Это не просто сожаление о прошлом, но фундаментальная трансформация наших взглядов на самих себя, на других, на Бога. При этом нельзя забывать, что есть покаяние, а есть раскаяние. Раскаяние это преддверие покаяния, это сознание того, что что-то сделано назло совести, вопреки ей, это горькое сожаление о происшедшем и желание все исправить. А исправление – следующий шаг - это и есть покаяние.
Греческое слово «метанойя», которое переводится как «покаяние», означает «перемена ума», «поворот души». То есть человек меняется. Он делает все возможное, чтобы загладить грех, успокоить совесть и никогда больше не возвращаться к содеянному.
И вот здесь интересно следующее.
Болото 1990-х годов породило множество самых разных организмов, зародившихся в гниющей культуре, экономике, литературе, политике, в масс-медиа. Породившая их среда наложила неизгладимый отпечаток на характер и род их деятельности и заключался он, во-первых, в их неистребимой продажности и, во-вторых, в зарабатывании на той самой гнили, из которой они произошли.
Так возникли «политики», «философы», «телеведущие», «писатели», забившие все вокруг отходами своей жизнедеятельности. Все это месиво было «не как раньше» и многим казалось, что этого вполне достаточно, чтобы изменить мир к лучшему. На разрушении привычного культурного и общественного пространства они очень хорошо зарабатывали деньги и славу и с удовольствием процветали бы дальше, но тут стране надоело гнить...
… И они тут же поняли, что теперь надо делать. Раз в тренде государственность, церковность, величие Родины, работа на власть, то получите. Распивочно и на вынос. И они начали продаваться новой власти, подстраиваться и подлаживаться. Ненадолго отложили и антипутинство и фашизм и национализм и порнографию и пошлятину. Они больше не были прибыльны, теперь прибыль приносили приличие, умные слова, «дискурс», «рефлексия», «хронотоп», «аналитика», сложносоставные предложения, флаги на башнях. Поехало…
И вот фашист уже не фашист,а «державник», «провластный». Бывший ресторанный вышибала, который никогда двух слов не мог связать, клеймивший Путина, в «знаменитых писателях», «самый-самый последний византиец» уже просветитель, стоит за Православие в межсоборном присутствии. Основатель фашистской партийки, «философ» и хайдеггерианец, тоже при государстве, при МГУ, при бороде. Многие другие такие же, опять веско и глубоко несут галиматью с экранов. Все СМИ подозрительно быстро поспешили «забыть» о том, как и на чем они поднялись, сколько душ, мозгов уничтожено, растлено, опоганено их деятельностью.
А теперь вернемся к покаянию. Проблема ведь не в том, что мерзавцы и пошляки торговали раньше одним, а теперь другим. Так было всегда. Проблема в том, что они ни о чем не жалеют. И ни в чем не каются и не раскаиваются. По крайней мере, этого никто не видел и не слышал. То есть никакой «метанойи» не произошло. Они те же самые. Просто из одного времени они удачно перекочевали в другое и опять торгуют, опять на слуху. Была надежда, что, расставшись с 1990-ми, мы расстанемся и с ними, с теми, кто и есть эти девяностые. Но нет, они все здесь. И спастись от них уже, похоже, некуда.
В одном из нацистских концлагерей фашистами практиковалась «шутка». Имитировали расстрел. Один немец доставал пистолет и стрелял над самой головой заключённого. А другой в этот же момент ударял заключенного доской по голове. Тот падал без сознания и если умирал, его оттаскивали в канаву. А если начинал приходить в себя, то это значило, что «шутка» удалась. Эсэсовцы стояли над ним и, хохоча, кричали: «ну, здравствуй, вот ты уже и на том свете. А тут опять мы. Так что никуда тебе от нас не деться». Нередко заключенный умирал именно в этот момент, от осознания, что они и правда там. Часто вспоминается в последнее время эта «шутка».
Греческое слово «метанойя», которое переводится как «покаяние», означает «перемена ума», «поворот души». То есть человек меняется. Он делает все возможное, чтобы загладить грех, успокоить совесть и никогда больше не возвращаться к содеянному.
И вот здесь интересно следующее.
Болото 1990-х годов породило множество самых разных организмов, зародившихся в гниющей культуре, экономике, литературе, политике, в масс-медиа. Породившая их среда наложила неизгладимый отпечаток на характер и род их деятельности и заключался он, во-первых, в их неистребимой продажности и, во-вторых, в зарабатывании на той самой гнили, из которой они произошли.
Так возникли «политики», «философы», «телеведущие», «писатели», забившие все вокруг отходами своей жизнедеятельности. Все это месиво было «не как раньше» и многим казалось, что этого вполне достаточно, чтобы изменить мир к лучшему. На разрушении привычного культурного и общественного пространства они очень хорошо зарабатывали деньги и славу и с удовольствием процветали бы дальше, но тут стране надоело гнить...
… И они тут же поняли, что теперь надо делать. Раз в тренде государственность, церковность, величие Родины, работа на власть, то получите. Распивочно и на вынос. И они начали продаваться новой власти, подстраиваться и подлаживаться. Ненадолго отложили и антипутинство и фашизм и национализм и порнографию и пошлятину. Они больше не были прибыльны, теперь прибыль приносили приличие, умные слова, «дискурс», «рефлексия», «хронотоп», «аналитика», сложносоставные предложения, флаги на башнях. Поехало…
И вот фашист уже не фашист,а «державник», «провластный». Бывший ресторанный вышибала, который никогда двух слов не мог связать, клеймивший Путина, в «знаменитых писателях», «самый-самый последний византиец» уже просветитель, стоит за Православие в межсоборном присутствии. Основатель фашистской партийки, «философ» и хайдеггерианец, тоже при государстве, при МГУ, при бороде. Многие другие такие же, опять веско и глубоко несут галиматью с экранов. Все СМИ подозрительно быстро поспешили «забыть» о том, как и на чем они поднялись, сколько душ, мозгов уничтожено, растлено, опоганено их деятельностью.
А теперь вернемся к покаянию. Проблема ведь не в том, что мерзавцы и пошляки торговали раньше одним, а теперь другим. Так было всегда. Проблема в том, что они ни о чем не жалеют. И ни в чем не каются и не раскаиваются. По крайней мере, этого никто не видел и не слышал. То есть никакой «метанойи» не произошло. Они те же самые. Просто из одного времени они удачно перекочевали в другое и опять торгуют, опять на слуху. Была надежда, что, расставшись с 1990-ми, мы расстанемся и с ними, с теми, кто и есть эти девяностые. Но нет, они все здесь. И спастись от них уже, похоже, некуда.
В одном из нацистских концлагерей фашистами практиковалась «шутка». Имитировали расстрел. Один немец доставал пистолет и стрелял над самой головой заключённого. А другой в этот же момент ударял заключенного доской по голове. Тот падал без сознания и если умирал, его оттаскивали в канаву. А если начинал приходить в себя, то это значило, что «шутка» удалась. Эсэсовцы стояли над ним и, хохоча, кричали: «ну, здравствуй, вот ты уже и на том свете. А тут опять мы. Так что никуда тебе от нас не деться». Нередко заключенный умирал именно в этот момент, от осознания, что они и правда там. Часто вспоминается в последнее время эта «шутка».
