
Что я помню об этой войне...
Рвущие сознание (тогда) кадры истерзанных мирных жителей. Писал сюжеты по перегонам Антон Степаненко и квадратного камуфлированного бронежилета Евгений Поддубный.
Шокировали подвал цхинвальской горбольницы с раненными и черви в ранах у старика-осетина (спокойно! это нормальный полевой метод удаления некротических тканей).
Мне сказали:
- Ты как-то мягко войну показываешь.
- А чо я тут-то? Отправьте меня туда-то!
Вечером девятого вылетали.
Запомнился Рокский тоннель, забитый танками 58-й армии. И рыдающие беженцы. Река на улице (вроде бы) Ленина в Цхинвале и трупы грузинских штурмовиков: "Не трогать, не переворачивать! Могут быть заминированы!"
Первая ночёвка в частном секторе. Коллеги встретили недружелюбно, но потом оттаяли.
Клочья грузинских солдат в Дубовой роще. Десятки. Может, сотни. Жара. Запах (собирает в пружину до сих пор, благо - регулярное напоминание).
База миротворцев. Офигевшая пресса, пережившая атаку на город. Наши весёлые флайщики Валера и Витя. Сначала жёсткие, потом - лучшие друзья.
Первая попытка поесть в солдатской столовой увенчалась перловкой с сайрой и отработкой (реально, повар перепутал маслице). Со второго захода нас послали нахрен. Ртов много, а всего - мало. И пресса эта самая сраная - неучтёнка.
Потом возмущение флайщиков, приехавших из Владикавказа: "Это у нас ты спрашиваешь тушняк и воду?! Это ты из Москвы прилетел или мы?!" Виноват. Исправился.
Потом грузинский пленный с фингалом, размером с теннисный мяч. Мы в эфире показали, он - выжил. Звонил маме с моего телефона. В обратку звонила не мама, а депутат грузинского парламента, бархатным вальяжным тоном:
- Сейчас с вами будет говорить...
- Ага, привет, с вашим пленным всё в порядке.
СкАчки под эфир по дымящемуся городу. Шесть или семь обгоревших грудин. Укладывают в гробы зелёного бархата. "Это семья была. Хотели из города убежать. Мужчина за рулём, а жена-дети-тёща набились в салон, видишь. Их из танкового пулемёта расстреяли, суки. Видели, что мирные".
Дед-осетин в соседнем доме: "Заходите! Нет, никуда не пойдёте теперь, пока за стол не сядете. Красного или белого? Белого?" Стакан водки... "Чтоб вам никогда не снимать войну. А всегда снимать только свадьбы!"
Дедушка...
Потом появился МЧС. Мобильный госпиталь, врачи, то-сё. Алексей Бахвалов удачно отмутил у них спальник. Переночевал. "Саня, бери, тебе в горах нужнее".
Потом прибыли Сонин и Кияновский. Это, конечно, был цирк-шапито. Но стало нескучно, сытно и основательно. Не "приехали", а именно "прибыли в зону б.д. и развернулись".
Потом мы поехали на границу Южной Осетии и Грузии. Одни из всех. Кругом, конечно же, были аццкие снайперы, но мы выжили. Извините...
Вырвали с корнем бампер флайки (Валера и Витя, упс...) Встреча сторон.
Через такие дремучие деревни! Какие, нафиг, шаманы и индейцы навахо? Этнография. XVIII век!
А на границе были беременная корреспондентка ВВС (отказалась давать интервью про взгляд "с той стороны") и двухметровый грузинский спецназовец. Здороваться за руку отказался. Красивый. Лощёный. В белоснежных носках. Вальяжный. Побеждённый.
И осетинский ополченец, метр-шестьдесят, который давил его бровями. И ждал повода. Малейшего повода.
Год назад, примерно, отсматривал видео того периода. Бросилось в глаза, как Стёпа подсаживает в машину детей. Эвакуироваться. Они уезжают, он остаётся. А некоторые коллеги не остаются. Уважаемые люди теперь.
На обратном пути потряс водопровод на Цхинвал, взорванный в первый день войны ДРГшниками. Было видно: через дыру в трубе вытекает больше воды, чем в трубу втекает. Школьная задачка.
И раздувшаяся мёртвая корова в горящем грузинском селе Никози. Бывшем грузинском. Символ. Лик войны.
Дома, в Братске, меня ждал сын. Ему было три месяца.
09.08.2015 г.