
Я пока не нашел лучшего ответа, чем тот, что Москва сейчас — это место силы. Точка кипения, где происходит очень много всего. Таким, кстати, был Берлин в девяностых и в самом начале нулевых, когда наш отечественный хипстер еще не начал пускать слюни в его сторону. И как раз когда я туда переехал.
Здесь все делается с размахом, бурно, как весеннее цветение после долгой русской зимы. Вот «Московский культурный форум» — побывали 22 тысячи человек. «Ночь театров» — 78 площадок (В Берлине столько не было никогда), 100 постановок, 13,5 тысяч человек. В Берлине тоже есть театры, там тоже что-то ставят, но это тот театр, о чем Кристиан Крахт еще в 90-х писал «пусть старая тряпка (занавес) опустится и больше никогда не поднимается». Конъюнктурное, благословленное гендерным обкомом и либеральной профессурой. Мертвое.
Москва живая. Неоновый, электрический драйв города питает и театры, и живопись — а я наблюдаю и жду, что однажды здесь наконец-то начнется чаемый ренессанс русского искусства. Иначе зря приехал.