Генерал фон Паннвиц, как германский гражданин, выдаче Советам не подлежал. Британцы предложили ему интернироваться в британский лагерь для германских военнопленных – но не предоставили такого выбора другим казачьим генералам, офицерам и казакам, а генерал Шкуро, как кавалер высшего британского военного Ордена Бани, даже являлся пэром Британской Империи. Как бы то ни было, Паннвиц, как вспоминал ветеран корпуса Филипп фон Шеллер, собрал своих германских офицеров и заявил, что делил с казаками хорошее и намерен разделить с ними и плохое, быть с ними до конца.
В знак готовности разделить судьбу своих казаков Гельмут фон Паннвиц спорол с фуражки и мундира германских орлов со свастикой – таким он и запечатлен на последних фотографиях перед выдачей. Германским офицерам он предложил «самим промышлять о своей голове» . К чести последних, они последовали примеру своего командира и отправились вместе с казаками по этапу в Сибирь, откуда живыми вернулись немногие.
Паннвиц был доставлен в Москву, где Военная Коллегия Верховного Суда СССР признала его и пять генералов – атаманов Казачьего Стана (Петра Краснова, Андрея Шкуро, Султан Клыч-Гирея, Семена Краснова и Тимофея Доманова) виновными в шпионаже, контрреволюционно-белогвардейской и диверсионно-террористической деятельности против Советского Союза, приговорив к смертной казни через повешение. Приговор суда был приведен в исполнение 16 января 1947 года. Другие германские офицеры и солдаты, включая Шеллера вернулись в Германию в 50-х годах.