Почему провалился план «Барбаросса»
(Тимур Шерзад специально для газеты
ВЗГЛЯД)
80 лет назад, 21 июля 1940 года, Гитлер отдал распоряжение своим военным: «Обращаемся к русской проблеме. Продумайте все подготовительные вопросы». Месяцы планирования превратили это распоряжение в «Барбароссу» – план войны на уничтожение Советского Союза. Правда, несмотря на последовательную жестокость и первоначальные военные успехи, агрессия с треском провалилась.
«Слабая боевая мощь, устаревшая техника, незначительное количество боевых самолетов» – все эти оценки полетели в корзину в первые же дни войны. Пришлось расстаться и с иллюзиями о «неэнергичных командирах и тупых солдатах», которые регулярно встречались в оценках немецкого генштаба. На деле сопротивление на Восточном фронте значимо превышало все, с чем вермахт сталкивался во Франции или Польше.
Причем выражалось оно не только в упорной обороне, но и в упорном стремлении русских все время наносить контрудары. В условиях хаоса лета 1941-го эти удары не могли в полной мере достигать целей, но так получалось нанести противнику куда большие потери, нежели в глухой, пассивной, обороне. Да, цена была высока, но за сидение на месте она была бы такой же – с пассивным противником немцы бы нащупали слабое место, окружили и уничтожили бы намного легче. А так за первые 5 недель войны вермахт, несмотря на огромные успехи, понес и чувствительные потери – недосчитавшись, например, четверти уничтоженных или выведенных из строя танков.
Следствием недооценки была и другая ошибка Гитлера – перенесение центра тяжести производства на флот и авиацию. Считалось, что основные силы русских были разгромлены за первые недели войны. Поверив в это, немцы лишили себя резервов – десяток свежих дивизий был просто влит в состав трех наступающих группировок – «Центр», «Север» и «Юг».
А эйфория была преждевременная – Москва сразу подошла к делу максимально серьезно. Страна в целом не впала в панику – а где впадала, там порядок восстанавливался железной рукой. Шло два больших параллельных процесса – переезд промышленности в тыл и перманентное формирование резервных армий.
Именно эта привычка перманентной мобилизации и порождала ситуации, когда сильнейший немецкий козырь – лучшая в мире армия – разбивала фронт за фронтом, но не решала этим глобальную задачу. Ведь на новых рубежах вермахт ожидали новые советские армии – причем не спешно набранные из кого попало, а более-менее обученные, слаженные и вооруженные.
Это уже была проблема посерьезнее – ведь немцы формированием резервов не занимались, а, значит, становились все слабее. Особенно в плане драгоценных моторизованных частей, на которых и строился блицкриг – ведь обычная, медленная, пехота, может только усиливать уже готовые стенки котлов, но не формировать их.
Поэтому «Барбаросса», как таковая, уже фактически перестала существовать в августе 1941 года. Столкнувшись с неожиданно сильным сопротивлением в Смоленском сражении, фюрер бросился перетасовывать свои карты, ломая старые планы. Это, впрочем, было только начало – в декабре стало понятно, что с треском провалилась и сама идея разбить Советский Союз лишь за одну кампанию. Стратегия сокрушения не сработала, и началась уже совсем другая война – а в ней у Германии было совсем мало шансов на победу.
