Десять тезисов об Андрее Сахарове от журналиста Николая Кононова:
1. Сахарова принято считать аскетом (спасибо за кличку КГБ), но он вовсе не был таковым. Академик пользовался безумными даже по сравнению с партийной синекурой привилегиями — до самой ссылки в Горький в 1980 году. Его наделили специальным, не доступным простым смертным питанием, автомобилем с шофером, квартирой, возможностью брать билеты куда и когда угодно, отдыхом в лучших санаториях, премиями. Первый шаг в личной борьбе с неравенством Сахаров совершил, отдав 130 000 рублей — то есть тысячу месячных зарплат обыкновенного инженера — Красному Кресту и на строительство онкологического центра. Но и после этого не сразу спустился с небес в повседневность.
2. С советской жизнью Сахаров близко познакомился лишь когда стал правозащитником и вошёл в круг диссидентов. Казалось бы, это прямая дорога к идеализации капитализма, но Сахаров как был, так и остался левым. Он не стеснялся совпадать с советской пропагандой, заявляя о разных формах угнетения сообществ и этносов — от попущения «катастрофического голода» до расизма.
3. Левые взгляды были отрефлексированы им в личной жизни. Сахаров не позволял себе превосходства и всегда строил разговор на равных. Его ссыльный адрес в Горьком был тайным, однако быстро стал явным — учительница из школы на противоположном берегу Оки откуда-то его узнала и сообщила ученикам-активистам Андрею Смирнову и Евгению Купеченкову. Те явились к Сахарову и были шокированы приёмом: нобелиат поболтал с ними о физике и космосе без всякой назидательности. Таких историй много. В позднесоветском фольклоре Сахаров стал героем легенд о народном заступнике.
4. Сахаров не впал в обожание капитализма и исповедовал левые идеи до конца. Об этих взглядах было принято умалчивать в девяностые и даже нулевые, когда мейнстрим записывал все проявления социализма в дурное наследие — и на родине, и на Западе. Потребовалось тридцать лет, чтобы кризис демократии вновь актуализировал идею конвергенции: взять лучшее от двух некогда противоборствовавших систем. Впрочем, Сахаров видел этот шаг лишь как промежуточный на пути к мировой конфедерации.
5. Сахаров читал Канта и явно не прошёл мимо трактата «К вечному миру», где глобальное государство рассматривалось как средство прекращения войн и вовлечения всех стран в «союз мира», — об этом мы знаем из его дневников. В 1968 году в «Размышлениях о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» Сахаров заявил о необходимости прийти к объединению всех государств Земли в такой союз. Но Сахаров не верил в модель единого мирового государства и предлагал «горизонтальный» вариант — конфедерацию независимых стран.
6. В 1989 году Сахаров разработал Конституцию Европейско-Азиатского союза республик, в который надлежало преобразовать СССР. Сегодня этот проект имел бы отчетливый привкус экстремизма, так как автор предлагал разделить РСФСР на четыре части: Европейская Россия, Урал, Западная Сибирь, Восточная Сибирь. В каждом субъекте ЕАСР предполагался местный парламент, который мог не согласиться с союзным законом и имел своё законодательство. Число «общих» законов надлежало свести к минимуму, а президент Союза мог употреблять вето в отношении лишь тех законов, которые были приняты третью или меньшим количеством голосов в федеральном парламенте.
7. Сахаров предвидел экологический апокалипсис. Его климатическое послание звучит так: люди, не будьте болванами, не откладывайте объединение в конфедерацию, вам грозит не только военная, но и природная катастрофа. ООН — отличная попытка, но надо идти дальше. Скоро на человечество обрушатся столь грандиозные проблемы, что выгоднее заранее договориться о справедливых принципах управления и взаимопомощи.
8. Сейчас трудно найти персону, похожую бронебойным упрямством на Сахарова. Если кто-то и напоминает его, то это Грета Тунберг. Она так же возмущена враньем менеджеров, её так же обвиняют в некомпетентности и популизме, за ней так же видят кукловодов. У Сахарова ими считали жену Елену Боннэр и еврейскую закулису, а у Тунберг жадных родителей и лоббистов.
