A
28 апреля в никем не признанной республике Сомалиленд ожидаются парламентские и муниципальные выборы. Удивительно, как бежит время: с момента одностороннего провозглашения независимости 18 мая 1991 г. прошло уже 28 лет. Все эти годы Сомалиленд добивался международного признания и занимался строительством функционирующих государственных институтов.
Ко всеобщему удивлению, Сомалиленд стал островком стабильности и предсказуемости. За 28 лет сменилось "всего" пять демократически избранных президентов, а редкого путешественника встречают здесь рутинные таможенные досмотры, неплохие дороги и запреты на пластиковые пакеты. Покуда ЦАР и Южному Судану еще только предстоит стать государствами, на северо-западе Сомали родилась вполне состоявшаяся страна, которая отсутствует на всех официальных картах. От остальных ее отличает признание традиционных - кланово-общинных - властей, составивших верхнюю палату парламента, однако в остальных аспектах Сомалиленд - при всех издержках - движется к стабильной либеральной демократии.
Все началось в Лондоне, где группа активистов и политиков из северных кланов (в особенности исак) образовала в 1981 г. оппозиционное "Сомалийское Национальное Движение". С крушением военного режима Сиада Барре в 1991 г. СНД оказался единственной организацией, способной установить власть над Сомалилендом - бывшим Британским Сомали, который однажды, 26 июня 1960 г., уже стал независимым государством, но через пять дней объединился с бывшим Итальянским Сомали в единую страну.
Первый глава Сомалиленда - Абдирахман Ахмед Али (Туур) - предпринял дальновидный шаг. Новые власти наняли двух опытных юристов, Энтони Дж. Кэррола и Б. Раджагопала, которые провели рисерч и написали влиятельный пейпер, опубликованный в "American University International Law Review" в 1993 г. под заголовком "The Case for the Independent Statehood of Somaliland". Эта статья, о которой мало кто уже помнит, стала тем не менее одной из причин, почему Сомалиленд еще не разъебали беспилотники и "гуманитарные интервенции". Правовые и моральные основания если не для признания, то по крайней мере для невмешательства в дела стейтбилдинга были заложены весьма успешно.
Следующий президент - Мухаммед Хаджи Ибрагим Эгаль - разумно решил впечатлить всех успехами нэйшн-билдинга, чтобы получить желанное международное признание. Эгаль также заваливал факсами и письмами посольства, дипломатов, чиновников ООН и глав государств, и в конце-концов ООН нехотя отстала от Сомалиленда (в 1991-1997 гг. она была особенно настроена против сомалилендской государственности). Наконец, Эгаль добился от Эфиопии открытия диппредставительства в Сомалиленде: эта страна, наконец, разглядела в Сомалиленде оплот стабильности среди общего хаоса. К 2000 г. была заложена и правовая база их отношений - ряд торговых договоров. Но не все шло гладко. В 1994-1999 гг. отношения с другим сомалийским государством - Джибути - были очень стабильными, но позже испортились и с тех пор так и не нормализовались. Кинули Сомалиленд и арабские страны Залива - в "едином и неделимом Сомали" видели действенный противовес Эфиопии, которая стремилась подорвать экономическую мощь Египта.
Следующий президент Дахир Риял Кахин (2002-2010), несмотря на малоопытность, шел проторенной дорожкой и охотно сотрудничал с Эфиопией, а его визит в Лондон в 2004 г. привлек симпатии ЕС. Именно британцы убедили следующего президента Ахмеда Силаньо (2010-2017) сесть за стол переговоров с Могадишо, и Силаньо убедил парламент Сомалиленда санкционировать болезненные переговоры с Могадишо о собственном статусе. Они были свернуты в 2016 г., однако Силаньо, несмотря на всю критику, убедил DP World - эмиратскую портовую компанию - вложиться в порт Бербера и сделать из него региональный торговый хаб. С подключением в марте 2018 г. Эфиопии в структуре собственности порта DP World имеет 51%, Сомалиленд - 30% и Эфиопия - 19%. По факту это стало признанием Сомалиленда как государственного актора и собственника, с которым не стыдно заключать серьезные контракты.
Ко всеобщему удивлению, Сомалиленд стал островком стабильности и предсказуемости. За 28 лет сменилось "всего" пять демократически избранных президентов, а редкого путешественника встречают здесь рутинные таможенные досмотры, неплохие дороги и запреты на пластиковые пакеты. Покуда ЦАР и Южному Судану еще только предстоит стать государствами, на северо-западе Сомали родилась вполне состоявшаяся страна, которая отсутствует на всех официальных картах. От остальных ее отличает признание традиционных - кланово-общинных - властей, составивших верхнюю палату парламента, однако в остальных аспектах Сомалиленд - при всех издержках - движется к стабильной либеральной демократии.
Все началось в Лондоне, где группа активистов и политиков из северных кланов (в особенности исак) образовала в 1981 г. оппозиционное "Сомалийское Национальное Движение". С крушением военного режима Сиада Барре в 1991 г. СНД оказался единственной организацией, способной установить власть над Сомалилендом - бывшим Британским Сомали, который однажды, 26 июня 1960 г., уже стал независимым государством, но через пять дней объединился с бывшим Итальянским Сомали в единую страну.
Первый глава Сомалиленда - Абдирахман Ахмед Али (Туур) - предпринял дальновидный шаг. Новые власти наняли двух опытных юристов, Энтони Дж. Кэррола и Б. Раджагопала, которые провели рисерч и написали влиятельный пейпер, опубликованный в "American University International Law Review" в 1993 г. под заголовком "The Case for the Independent Statehood of Somaliland". Эта статья, о которой мало кто уже помнит, стала тем не менее одной из причин, почему Сомалиленд еще не разъебали беспилотники и "гуманитарные интервенции". Правовые и моральные основания если не для признания, то по крайней мере для невмешательства в дела стейтбилдинга были заложены весьма успешно.
Следующий президент - Мухаммед Хаджи Ибрагим Эгаль - разумно решил впечатлить всех успехами нэйшн-билдинга, чтобы получить желанное международное признание. Эгаль также заваливал факсами и письмами посольства, дипломатов, чиновников ООН и глав государств, и в конце-концов ООН нехотя отстала от Сомалиленда (в 1991-1997 гг. она была особенно настроена против сомалилендской государственности). Наконец, Эгаль добился от Эфиопии открытия диппредставительства в Сомалиленде: эта страна, наконец, разглядела в Сомалиленде оплот стабильности среди общего хаоса. К 2000 г. была заложена и правовая база их отношений - ряд торговых договоров. Но не все шло гладко. В 1994-1999 гг. отношения с другим сомалийским государством - Джибути - были очень стабильными, но позже испортились и с тех пор так и не нормализовались. Кинули Сомалиленд и арабские страны Залива - в "едином и неделимом Сомали" видели действенный противовес Эфиопии, которая стремилась подорвать экономическую мощь Египта.
Следующий президент Дахир Риял Кахин (2002-2010), несмотря на малоопытность, шел проторенной дорожкой и охотно сотрудничал с Эфиопией, а его визит в Лондон в 2004 г. привлек симпатии ЕС. Именно британцы убедили следующего президента Ахмеда Силаньо (2010-2017) сесть за стол переговоров с Могадишо, и Силаньо убедил парламент Сомалиленда санкционировать болезненные переговоры с Могадишо о собственном статусе. Они были свернуты в 2016 г., однако Силаньо, несмотря на всю критику, убедил DP World - эмиратскую портовую компанию - вложиться в порт Бербера и сделать из него региональный торговый хаб. С подключением в марте 2018 г. Эфиопии в структуре собственности порта DP World имеет 51%, Сомалиленд - 30% и Эфиопия - 19%. По факту это стало признанием Сомалиленда как государственного актора и собственника, с которым не стыдно заключать серьезные контракты.
