Именно поэтому спускаемые в регионы «контрольные показатели» и по явке, и по процентам голосов за кого надо – воспринимаются как естественная часть политпроцесса.
Всё это – лоскутное одеяло из заплаток, поставленных на действующую Конституцию, которая писалась прекраснодушными теоретиками, никогда в жизни ничем не управлявшими. Например, заложенные в неё принципы федерализма, вылившиеся в двухпалатную структуру федерального парламента, никак не согласуются с принципами бюджетной архитектуры, в логике которой любой глава региона – не столько политический руководитель «субъекта», сколько генеральный распорядитель идущих из центра бюджетных потоков. Это то, почему Совфед превратился в нечто среднее между хосписом и синекурой, а теперь понадобилось институализировать ещё и Госсовет (как место, где губернаторы «печалуют» президенту на федеральных министров) – то есть вводить-таки параллельно ровно ту функцию, для которой когда-то и был задуман, но которую никогда не выполнял СФ.
Аналогичным образом ОНФ, ОПРФ, СПЧ и т.д. – «костыли», которыми укрепляют урезанный контур представительства Госдумы, поскольку реальную структуру общества никак невозможно упаковать в прокрустово ложе партийной системы. Если по-простому, наше общество никак не хочет состоять из партий – оно состоит из сословий, этносов, конфессий, привилегированных групп и т.д., и им всем нужно представительство именно в своём непосредственном качестве. А партии – ну, пусть будет одна какая-нибудь, все в неё вступим, если надо.
В этом смысле нет проблемы недовольных – есть проблема непредставленных. Те же предприниматели, например, потому и шли косяком в своё время именно в ЕР-ОНФ (а не в специально для них создаваемые партийные «проекты» на «правом фланге»), что рассчитывали на более высокий статус своего представительства, чем статус «оппозиционного меньшинства в парламенте» с весьма проблемными шансами на что-то повлиять. В формуле Болотной «вы нас даже не представляете» ключевое – это опять-таки интуитивная гипотеза по поводу того, кто такие эти самые «мы». Это не столько протест против «нечестных выборов» – это в первую очередь неприятие криво организованной логики представительства. Опять же, если по-простому, речь не про то, чтобы «менять режим» – а про то, чтобы этот самый «режим» хотя бы знал о том, что «мы» вообще-то существуем.
Но, конечно, наиболее «непредставленные» – это две большие и очень разные группы. Первая – те, кто вообще не ходит на выборы, поскольку не считает их способом получения хоть какого-то представительства себя и своих интересов. И вторая, как ни парадоксально – те, кто проголосовал за ЕР: то есть за тех, кто будет автоматически поддерживать все решения, спускаемые из соответствующих кабинетов. Оба этих способа реализации активного избирательного права, при всей их различности, исходят из одной и той же предпосылки: «начальству виднее». Просто вторая – это чуть-чуть больше лояльности, но именно чуть-чуть.
3. Если посмотреть в данной логике на нынешние конституционные изменения – легко заметить, что они являются началом процесса вымывания фундамента из политсистемы «по Суркову». Участие Думы в формировании правительства – это означает, что теперь партии пойдут на выборы не только со списком кандидатов в депутаты, но и со списком кандидатов в министры, вице-премьеры и премьеры: а значит, это уже не только про представительство как таковое, но и, да, про власть. Совет Федерации – это будет ясно через один-два электоральных цикла – вообще не нужен, его можно упразднить, передав все его конституционные функции собственно Госсовету. В который, впрочем, придется включить не только губернаторов, но и спикеров областных заксобраний.
Фиксация социальных обязательств государства перед гражданами непосредственно в Основном Законе – это первый шаг к расширению представления о «правах человека»: право на пенсию и нормальную медицину это теперь в том же ряду, что и права на свободу мнений, собраний, слова и т.д. Социологически (т.е. глазами большинства избирателей) это так и есть, вопрос лишь в том, чтобы облечь это в юридическую форму.
