aῥ
цена/объем отличное соотношение
Size: a a a
2020 April 27
aῥ
даже в элисте на 100к такое есть
aῥ
а не там без бубнов
aῥ
чисто голос
aῥ
а потом тувинцы начинают
🇷
Как коронавирус повлияет на музыку
«Погибнет еще много людей — это факт. И не все из них будут пожилыми. На наших глазах разворачивается трагедия». «Пессимистичный сценарий — это что-то типа перехода к военному потреблению и уровню жизни». «Этот кризис совершенно беспрецедентный». «Депрессия, тревожные и посттравматические стрессовые расстройства затронут миллионы людей на годы после купирования пандемии». «Gen C, по аналогии с Generation X и Y, так Йонг предлагает называть детей, родившихся во время пандемии коронавируса».
Не хочу заниматься диванной аналитикой, цитаты из интервью с биологами, экономистами и социологами просто для настроения. Все и так всё понимают, нынешние события отразятся длинным эхо в экономической яме грядущих лет. Короче, как пел поэт, всем пизда. Все очистимся и вылетим новенькими из этой турбоямы, но выберутся не все.
Резкие социальные качели (массовый голод, безработица, гибель целых отраслей и возникновение новых, переосмысление рабочего процесса, отношения к ресурсам, к телу, к глобальным угрозам) напрямую затронут музыку. Если коротко, нас ждет новый расцвет после застойных 2017-2019. Речь именно о содержании творческого процесса, экономически, понятно, музыкальный рынок пострадает не меньше прочих. Но беспрецедентная в новейшей истории трагедия необратимо изменит и музыкантов, и аудиторию.
Сегодня в мейнстриме музыка эпохи изобилия и сверхпотребления. До конца осознать, насколько наше время было благополучным, нам еще только предстоит, стоя в очереди за продовольственным карточками. Ньюскульный рэп с присущей ему кичливостью озвучил это время лучше остальных, рисуя в сознании людей глянцевую мечту о сверхбогатстве, сопричастность которой мог ощутить каждый. Но как петь о том, что ты дохуя зарабатываешь полуголодным людям?
«Автотюновый рэп про все, что сияет, блестит и дорого стоит» (цитата из описания недавнего отечественного релиза) в новой реальности обнаружит свою искусственность, станет таким же нелепым и ненатурально субкультурным, как разукрашенные эмо в условном 2014-м. Весь этот трэп про деньги уже похож на субкультуру, внутри которой говорят о мифических шутерах, узи и лине. Все это скатилось в карикатуру и детский комикс и проскакивает лишь на похуистическом вайбе полуразложившегося постмодерниста с грустной улыбкой вроде Платины. Но постмодерна на войне не бывает. Постмодерн, постирония и все прочее с этой приставкой заканчивается, когда в затылок прилетает обухом, и оказывается, что твой конец не зависит от субъективного восприятия и трактовки. Смерть монолитна и не подлежит деконструкции.
Падение уровня жизни даст голос детям новой реальности, выросшим в годы депрессивной экономики. Они отбросят устаревшие шаблоны, перелопатят звук, уберут барочные украшения и обнажат нерв. Вновь станут востребованы песни о нищете, о преодолении трудностей, о надежде и вере. Музыка станет проще, но чище. Поменяется ее функция: она будет больше лечить и пророчествовать, нежели примитивно и тупо купировать экзистенциальную боль.
«Погибнет еще много людей — это факт. И не все из них будут пожилыми. На наших глазах разворачивается трагедия». «Пессимистичный сценарий — это что-то типа перехода к военному потреблению и уровню жизни». «Этот кризис совершенно беспрецедентный». «Депрессия, тревожные и посттравматические стрессовые расстройства затронут миллионы людей на годы после купирования пандемии». «Gen C, по аналогии с Generation X и Y, так Йонг предлагает называть детей, родившихся во время пандемии коронавируса».
Не хочу заниматься диванной аналитикой, цитаты из интервью с биологами, экономистами и социологами просто для настроения. Все и так всё понимают, нынешние события отразятся длинным эхо в экономической яме грядущих лет. Короче, как пел поэт, всем пизда. Все очистимся и вылетим новенькими из этой турбоямы, но выберутся не все.
Резкие социальные качели (массовый голод, безработица, гибель целых отраслей и возникновение новых, переосмысление рабочего процесса, отношения к ресурсам, к телу, к глобальным угрозам) напрямую затронут музыку. Если коротко, нас ждет новый расцвет после застойных 2017-2019. Речь именно о содержании творческого процесса, экономически, понятно, музыкальный рынок пострадает не меньше прочих. Но беспрецедентная в новейшей истории трагедия необратимо изменит и музыкантов, и аудиторию.
Сегодня в мейнстриме музыка эпохи изобилия и сверхпотребления. До конца осознать, насколько наше время было благополучным, нам еще только предстоит, стоя в очереди за продовольственным карточками. Ньюскульный рэп с присущей ему кичливостью озвучил это время лучше остальных, рисуя в сознании людей глянцевую мечту о сверхбогатстве, сопричастность которой мог ощутить каждый. Но как петь о том, что ты дохуя зарабатываешь полуголодным людям?
«Автотюновый рэп про все, что сияет, блестит и дорого стоит» (цитата из описания недавнего отечественного релиза) в новой реальности обнаружит свою искусственность, станет таким же нелепым и ненатурально субкультурным, как разукрашенные эмо в условном 2014-м. Весь этот трэп про деньги уже похож на субкультуру, внутри которой говорят о мифических шутерах, узи и лине. Все это скатилось в карикатуру и детский комикс и проскакивает лишь на похуистическом вайбе полуразложившегося постмодерниста с грустной улыбкой вроде Платины. Но постмодерна на войне не бывает. Постмодерн, постирония и все прочее с этой приставкой заканчивается, когда в затылок прилетает обухом, и оказывается, что твой конец не зависит от субъективного восприятия и трактовки. Смерть монолитна и не подлежит деконструкции.
Падение уровня жизни даст голос детям новой реальности, выросшим в годы депрессивной экономики. Они отбросят устаревшие шаблоны, перелопатят звук, уберут барочные украшения и обнажат нерв. Вновь станут востребованы песни о нищете, о преодолении трудностей, о надежде и вере. Музыка станет проще, но чище. Поменяется ее функция: она будет больше лечить и пророчествовать, нежели примитивно и тупо купировать экзистенциальную боль.
ТА
146 сообщений ночью
ТА
Вы че
ТА
Как коронавирус повлияет на музыку
«Погибнет еще много людей — это факт. И не все из них будут пожилыми. На наших глазах разворачивается трагедия». «Пессимистичный сценарий — это что-то типа перехода к военному потреблению и уровню жизни». «Этот кризис совершенно беспрецедентный». «Депрессия, тревожные и посттравматические стрессовые расстройства затронут миллионы людей на годы после купирования пандемии». «Gen C, по аналогии с Generation X и Y, так Йонг предлагает называть детей, родившихся во время пандемии коронавируса».
Не хочу заниматься диванной аналитикой, цитаты из интервью с биологами, экономистами и социологами просто для настроения. Все и так всё понимают, нынешние события отразятся длинным эхо в экономической яме грядущих лет. Короче, как пел поэт, всем пизда. Все очистимся и вылетим новенькими из этой турбоямы, но выберутся не все.
Резкие социальные качели (массовый голод, безработица, гибель целых отраслей и возникновение новых, переосмысление рабочего процесса, отношения к ресурсам, к телу, к глобальным угрозам) напрямую затронут музыку. Если коротко, нас ждет новый расцвет после застойных 2017-2019. Речь именно о содержании творческого процесса, экономически, понятно, музыкальный рынок пострадает не меньше прочих. Но беспрецедентная в новейшей истории трагедия необратимо изменит и музыкантов, и аудиторию.
Сегодня в мейнстриме музыка эпохи изобилия и сверхпотребления. До конца осознать, насколько наше время было благополучным, нам еще только предстоит, стоя в очереди за продовольственным карточками. Ньюскульный рэп с присущей ему кичливостью озвучил это время лучше остальных, рисуя в сознании людей глянцевую мечту о сверхбогатстве, сопричастность которой мог ощутить каждый. Но как петь о том, что ты дохуя зарабатываешь полуголодным людям?
«Автотюновый рэп про все, что сияет, блестит и дорого стоит» (цитата из описания недавнего отечественного релиза) в новой реальности обнаружит свою искусственность, станет таким же нелепым и ненатурально субкультурным, как разукрашенные эмо в условном 2014-м. Весь этот трэп про деньги уже похож на субкультуру, внутри которой говорят о мифических шутерах, узи и лине. Все это скатилось в карикатуру и детский комикс и проскакивает лишь на похуистическом вайбе полуразложившегося постмодерниста с грустной улыбкой вроде Платины. Но постмодерна на войне не бывает. Постмодерн, постирония и все прочее с этой приставкой заканчивается, когда в затылок прилетает обухом, и оказывается, что твой конец не зависит от субъективного восприятия и трактовки. Смерть монолитна и не подлежит деконструкции.
Падение уровня жизни даст голос детям новой реальности, выросшим в годы депрессивной экономики. Они отбросят устаревшие шаблоны, перелопатят звук, уберут барочные украшения и обнажат нерв. Вновь станут востребованы песни о нищете, о преодолении трудностей, о надежде и вере. Музыка станет проще, но чище. Поменяется ее функция: она будет больше лечить и пророчествовать, нежели примитивно и тупо купировать экзистенциальную боль.
«Погибнет еще много людей — это факт. И не все из них будут пожилыми. На наших глазах разворачивается трагедия». «Пессимистичный сценарий — это что-то типа перехода к военному потреблению и уровню жизни». «Этот кризис совершенно беспрецедентный». «Депрессия, тревожные и посттравматические стрессовые расстройства затронут миллионы людей на годы после купирования пандемии». «Gen C, по аналогии с Generation X и Y, так Йонг предлагает называть детей, родившихся во время пандемии коронавируса».
Не хочу заниматься диванной аналитикой, цитаты из интервью с биологами, экономистами и социологами просто для настроения. Все и так всё понимают, нынешние события отразятся длинным эхо в экономической яме грядущих лет. Короче, как пел поэт, всем пизда. Все очистимся и вылетим новенькими из этой турбоямы, но выберутся не все.
Резкие социальные качели (массовый голод, безработица, гибель целых отраслей и возникновение новых, переосмысление рабочего процесса, отношения к ресурсам, к телу, к глобальным угрозам) напрямую затронут музыку. Если коротко, нас ждет новый расцвет после застойных 2017-2019. Речь именно о содержании творческого процесса, экономически, понятно, музыкальный рынок пострадает не меньше прочих. Но беспрецедентная в новейшей истории трагедия необратимо изменит и музыкантов, и аудиторию.
Сегодня в мейнстриме музыка эпохи изобилия и сверхпотребления. До конца осознать, насколько наше время было благополучным, нам еще только предстоит, стоя в очереди за продовольственным карточками. Ньюскульный рэп с присущей ему кичливостью озвучил это время лучше остальных, рисуя в сознании людей глянцевую мечту о сверхбогатстве, сопричастность которой мог ощутить каждый. Но как петь о том, что ты дохуя зарабатываешь полуголодным людям?
«Автотюновый рэп про все, что сияет, блестит и дорого стоит» (цитата из описания недавнего отечественного релиза) в новой реальности обнаружит свою искусственность, станет таким же нелепым и ненатурально субкультурным, как разукрашенные эмо в условном 2014-м. Весь этот трэп про деньги уже похож на субкультуру, внутри которой говорят о мифических шутерах, узи и лине. Все это скатилось в карикатуру и детский комикс и проскакивает лишь на похуистическом вайбе полуразложившегося постмодерниста с грустной улыбкой вроде Платины. Но постмодерна на войне не бывает. Постмодерн, постирония и все прочее с этой приставкой заканчивается, когда в затылок прилетает обухом, и оказывается, что твой конец не зависит от субъективного восприятия и трактовки. Смерть монолитна и не подлежит деконструкции.
Падение уровня жизни даст голос детям новой реальности, выросшим в годы депрессивной экономики. Они отбросят устаревшие шаблоны, перелопатят звук, уберут барочные украшения и обнажат нерв. Вновь станут востребованы песни о нищете, о преодолении трудностей, о надежде и вере. Музыка станет проще, но чище. Поменяется ее функция: она будет больше лечить и пророчествовать, нежели примитивно и тупо купировать экзистенциальную боль.
Вообще я скажу короче
ТА
Единственное что влияет на музыку это правящий режим
ТА
Чем авторитарнее правящий режим тем пизже песни